Лала Вива

У неё не стихи... Нет. Это не сочиняют, не сидят в позе Сократа ночами, транжиря бумагу или отбивая пальцы на клавиатуре. Думаю, это само. Так бывает. Да-да. Но не дай Бог это увидеть, почувствовать и пережить. Такого у неё много. И оно умопомрачительно. И всё время один вопрос вертится - КАК?! КАК ТЫ ЭТО ДЕЛАЕШЬ??!!

 

Пепел. Ленка Воробей.

 

Страшны уже остывшие. Иду,

пинаю пепел, в стареньком аду,

где всё ещё плющом увиты двери,

а в них – старушка, девочка, жена

и спичкой кнопка лифта сожжена

и плачут то ли дети, то ли звери.

 

Невольно ёжась, чувствуешь края

всех стен. Ну как же! Родина моя!

Не сказка… Но как будто соты гномов -

знакомые балконные склады,

где море лыжно-саночной беды

хранит хрустящий привкус переломов.

 

Иду, пинаю пепел, фаберже

не поднятого солнца, гаражей

коробочки. И строчка навязалась:

«От города остался огород»

Ну что попишешь… счастье, это – рот,

как многим здесь до смерти не казалось.

 

Потом они лежали все «вальтом»,

верней – «валетом», а совсем потом

светлели, будто выждали потопа.

Продлёнка мук.

Знакомые врачи.

Плохие и хорошие.

Молчи.

Нет ада хуже искреннего трёпа.

 

И никому о детстве. Никогда.

Сожрут и не подавятся… балда,

какое – быть? Какая речка-волга…?!

Сама забыла, как кричала – «днесь!»?

Заткнись и помни. Потому что весь

ад в – памяти.

Но это ненадолго.

 

Прелестный ад, вчерашнее хи-хи,

столбы прямы, тупы, как женихи.

Сам Бог велел.

Какой кошмар.

О, Боже….

Иду, пинаю пепел, ать и два,

в кармане – спички, соль и голова

(набор, чтоб выжить не ахти… но всё же)

 

И не на что богатство обменять,

ад, это – помнить, чувствовать и знать

о ягодах…не важно…а цветочки:

оладьи, вермишельки, огурцы,

водители, вредители, отцы,

«друзья навек», окурки, Кафка, почки,

теплицы, лица, нет, конечно да,

вода, вино, вино, вина, вода,

температура, тёплые носочки.

 

Кукушка заводная (на ключе)

с трудом проворковала – «время че»

и притворилась мёртвой на паркете.

Никто не в шоке. Пепел, смрад, уют.

-

Чудовища, как ангелы поют,

и кажутся красивыми

(при свете)