Аня Санина

1) СКВОЗНЯК ПОПУТНЫМ НЕ БЫВАЕТ

 

Ты спрашиваешь «как дела»?

Зима. Из окон поддувает.

Сквозняк попутным не бывает,

хоть и похож на те ветра,

что нас носили по вселенной.

Всё тленно, mon ami,

всё тленно.

 

Как скажешь - не о сквозняках.

Учу. Английский. В средней школе.

Я помню всё: ночёвку в штольне,

рассвет на Тайских берегах,

Паттайю, как нас там накрыло.

А нынче ездила ¬- уныло.

 

Ты заскучал, друг мой?! Прости.

А у меня есть сын… И дача.

Тебе неинтересно? Значит,

оседлость так же не в чести.

Сентябрь на взморье?! Верю - «круть».

Абонемент,

в бассейн.

Не суть.

 

Спешишь?

Спеши, друг мой. Спеши.

Напуган разностью итогов?

Беги к делам своим - их много

у вечно молодой души.

Стой! Флаг забыл «Forever юность».

 

… прости, что ран твоих коснулась.

Дыши.

(Эх... Лавстори из серии "поматросил и бросил". Оставив на память о себе сына?... Сбила немного фраза - "Учу. Английский. В средней школе." Вероятно, учитель английского... Не ученица же. Или "преподаю английский в школе" - слишком просто?... "Тебе неинтересно?" - надо глянуть, мне кажется раздельно...

"Напуган разностью итогов?" - не пойму о каких итогах. Да и не напуган он... И прощения просить у него не за что - нет там ран никаких... Финалочка с флагом - крутая фишечка.)

 

2) В СТИХАХ ВСЁ БЫТЬ ДОЛЖНО НЕКСТАТИ...

 

...

В стихах всё быть должно некстати...

Анна Ахматова

 

"В стихах все быть должно некстати"...

А почему, кто скажет мне?

К душе ли снег вам на закате

В звенящей летней тишине?

А васильки во ржи цветущей?

Вредны они? - Наверняка!..

Чиновник-хам бакшиш берущий -

Подобье в поле сорняка!

Некстати сказанное слово -

Непонимания исток,

Сказал - и к бою злость готова,

Вмиг обнажается клинок!

Я верю истине лишь древней,

Лет много ею покорён -

Стихи красивей и напевней

В краю, где счастья лёгкий звон.

Любовь где сладко будоражит,

Её родник в сердцах певуч...

И сора нет, там сор не нажит,

Но где к дверям от края ключ?

 

(Неплохо начато. Затем социалочка вплетается. Кстати, некстати. Но, наверное, это чёткое следование заданию. Затем снова выход на бис:

"Стихи красивей и напевней

В краю, где счастья лёгкий звон.

Любовь где сладко будоражит,..."

Финал абсолютно не выстрелил -

"Но где к дверям от края ключ?" Вообще ни о чём... )

 

3) «Необарокко»

 

Я лишь дразнила: «Хватит!» - Джек был напорист и груб: сорвано узкое платье, вверх по бедру влажность губ...

Вспомнила Бога, чёрта -

трижды за роль прокляла.

Мрамор.

Хрусталь.

Полусвет.

Зеркала.

Воздух до одури спёртый.

Джек на эмоции скуп -

 

похотью жалил повесу. Дверь изнутри на засов! Мой обнажённый Смит-Вессон целился в жёсткость усов.

С ведома Бога ли, чёрта,

через остаточный стон,

Пуля на вылет...

Pardon - моветон!

- Джек, он достаточно мёртвый?

Джек ухмылялся без слов.

 

... я лишь дразнила: «Право! Вас ждёт в партере жена!» - Джек ставил на́ кон все нравы в хрониках «Гранд-Опера́».

Томные взгляды, улыбки,

дамская комната... БАХ!

Мрамор.

Хрусталь.

Стопка Евро в руках

трепетом холила шибко -

Джек отыграл на «Ура!»

 

Спрятан брезгливо под платье кровью забрызганный бюст. Джек мастерство не утратит - чует зажиточный хруст!

Завтра mon cher «Травиа́та»

славить начнёт свой успех...

 

Джек

дымной спесью

отпустит мой грех:

- Па́тер, стакан дамы пуст!

 

————

(Чем-то похоже на "Снимайте шляпу!", только с интимной добавкой)

 

4) ЗИМНЕЕ УТРО СЕРЕЙ ШИНЕЛИ...

 

Зимнее утро серей шинели,

в щели набилась мгла,

в дымке морозной заметны еле

тусклые купола.

Стены ещё не в расстрельных язвах,

будет страшней стократ.

Но от предчувствий своих неясных

ёжится Петроград.

Снег, и на нём, точно пятна нефти,

островки воронья.

Пастью раскрытой на Малой Невке

чёрная полынья.

В дрожь - и княжну, и дворо́вую бабку,

полнится вестью дом:

"Слышали? Таки нашли собаку

в полынье подо льдом.

Пёс, хоть в рубахе чистого шёлка,

так побит, что никто

и не узнал бы... Вот ведь ушёл как

царский лампадник-то.

Был и небеден, и важен собою -

есть конец всё одно.

И, говорят, даже шуба соболья

не утащила на дно.

Бог же не Яшка, ущучил шельму,

выдал сторицею

и за хлыстов, и за службу Вильгельму

вместе с царицею..."

Зимнее утро. Гудит столица.

Где испуг, где восторг.

Кровью, которой ещё пролиться,

ало окрашен восток,

солнце в предчувствии будущей бури

гонит к заливу мглу.

…И обречённо, растерянно курит

городовой на углу.

 

********

(А здесь похоже на котенка императора.

"Зимнее утро серей шинели,

в щели набилась мгла," - о каких щелях речь? Щели утра или щели шинели? - ЭТО, ЕСЛИ ПРИДИРАТЬСЯ...

А, так, очень даже могло бы выйти в победители... Посмотрим на вкусы внешнего жюри.)

 

5) МАЛЕНЬКАЯ ВЕРА

Глохнешь от свиста ветров,

Слепнешь от гроз:

Всполохи молнии яростней, чаще, ближе.

Ноет тревожно нутро.

Плавится воск.

Голос срывается:

– Отче Небесный, иже…

 

Изнемогая от смут

В сто ножевых, –

В полымя из огня! И посреди разрухи

Бьёшься в горячем дыму,

Тянешься ввысь,

Но обжигаешься и опускаешь руки…

 

Глянешь однажды в окно –

в зимнем саду

Свили гнездо безголосые белые птицы.

Глаз не подняв, у икон

Свечи задуешь,

И ничего не случится.

Уже ничего не случится.

(Придраться, в принципе, не к чему.

Но очень двусмысленное название сбивает с толку. "Маленькая Вера или "маленькая вера"?... Не знаешь, кого представлять у икон - женщину из фильма "Маленькая Вера" или любого человека, почти лишённого веры...)

 

6) ОСЕННИЙ КУБОК 2018

 

***

 

Век бы ей коротать в глухомани лесной,

нелюбимому быть нестроптивой женой,

не переча судьбе...

... это о себе.

Языкастый огонь, всюду ищущий снедь,

ею был покорён. Сам готов умереть,

жаркой страстью губя...

... это я про тебя.

Вопреки и назло, вместе взять - и пропасть,

предпочесть над собой чью-то сладкую власть.

Смерть красива под час...

... это я не про нас.

Каменеет зола, камню всё нипочём.

То, что было огнём - бьёт горячим ключом.

Купина не горит...

... это я о любви.

(Странно, я где-то уже читала это стихотворение... А как же с условиями: первое - новое?... Может, похожее?... Но, "это я о тебе", "это обо мне", "о нас" ..... - точно где-то было... Дежа вю... Кстати, тогда мне понравилось... И сейчас неплохо, значит...)

 

7) ПИСЬМА В ПРОШЛОЕ

 

1

Календарь на стене, словно лавочник из-под полы,

предлагает по сходной цене своё жалкое завтра.

Под дождём октября с рудиментами позднего марта

во «вчера» прорастает репей и местами - полынь.

 

Фото месяца - курица в пышных салатных мехах -

на фарфоровом блюде сверкает намасленной тушкой.

Третьи сутки в часах умирает больная кукушка,

абстрагируясь напрочь от сути седьмого греха.

 

Я боюсь засыпать. Каждый раз вырастает гора.

Всё. Последний патрон, и щелчок, еле слышный, затвора.

Календарь на стене продолжает лучится задором,

вызывая во мне однозначный рефлекс по утрам.

 

Нет меня! Вроде жив, но остался с ребятами там.

Четверть века назад. На проклятом чужом перевале,

на котором тогда и меня заодно расстреляли.

Где расставили трассером точки. Внутри - пустота.

 

Ни Господь, ни Аллах не просили высокой цены,

наблюдая, как гибнут бойцы с двух сторон в перестрелке.

Да. У нас по традиции водятся черти, где мелко,

и обсценное слово – "критерий" - с любой стороны.

 

Со стены ( где красуется курица) лица ребят

чёрно-белым нечётким стоп-кадром случайного фото.

Я – последний из них. Я – осколок войны. Для чего-то

здесь на время оставленный Богом живой экспонат.

 

Невозврат. Антрацит равнодушного неба пожух.

Колосится рассвет на макушке облезлой высотки.

Наступившее утро становится выпукло-чётким.

Солнце лезет в окно. -

Я навстречу ему выхожу

(Ух-ты! Вкуснота! Только бы не Мамай...)

 

8) 1. НА ЧЕРДАКЕ 2. ТИХИЙ АНГЕЛ

 

На чердаке

 

Здесь голуби, покой и тишина,

Пол пересыпан слоем керамзита,

И в прорези чердачного окна -

Мишень-луна, потёрта и размыта.

 

А кажется - всё было лишь вчера:

Двор - необъятен, тайнами наполнен;

Там носится до ночи детвора,

Неистово, как в бурном море - волны.

 

И, замирая сердцем, ты следишь,

Как стая сизарей уходит в небо,

И для тебя плато любимых крыш -

Предел мечты и сказочная небыль.

 

До белизны костяшек кулаков

Ты держишься за тоненькую раму,

И мыслями летишь до облаков!..

Но там, внизу - друзья, обед и мама.

 

Вновь - лестница, замок, закрытый люк:

Мир приземлённый не узнает тайны.

Сегодня - всё не так: лишь сердца стук

Да образ, всплывший в памяти случайно.

 

Здесь голуби, покой и тишина.

А ты глядишь во двор, как в захолустье

Былой души, в колодец тьмы без дна.

И в жизни нет ни радости, ни грусти.

 

....он постоял немного (в горле - ком,

минувшего аркан на сердце - туже)

И рухнул обессиленно ничком -

Забыт для всех и никому не нужен.

 

Но, с юностью прощаясь навсегда,

Заметить одного он был не в силах -

Что плачет старый, маленький чердак,

Смолой на пересушенных стропилах.

(Снова дежа вю... Очень перекликается с моим...)

 

9) РЫБКИ

 

рыбки

 

Ты просто кормишь рыбок

в стеклянных неводах.

А вы бы отошли бы

куда-нибудь туда,

где родина чужая

по-прежнему гнила -

она мальков рожает

в тенётах ремесла.

Она не жнёт, не сеет,

не требует в ответ,

чтоб стал чуть-чуть белее

светодиодный свет.

 

Журчит в тени протока,

как слабая река -

с ней будет больше проку

для первого малька.

Он выйдет на просторы

в большой стеклянный мир,

а там за стенкой чёрной -

родительский Заир,

не помнящий ни места,

ни роли, ни родства -

случайное соседство,

которым несть числа.

 

Ты мнёшь в руках усталых

заветную тетрадь.

...в трубу вода бежала

слова воображать.

(Тот случай, когда ещё не осознала, то ли глубоко, гениально, мудро и по-философски; то ли слишком просто...)

 

10) ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНОЕ

 

 

Ты в тунике льняной, босая, бредёшь вдоль кромки

равнодушного моря, обиды надёжно скомкав

в преисподней души, сокрытой густой вуалью.

А глаза хороши: в них свет не простой – сакральный.

А на что обижаться? На взбалмошный ветер с юга,

на остывшую страсть, сгоревшую словно уголь,

на молчание Бога, на волн непорочный шелест,

на движения рук, неуклюжих, как крылья мельниц?

Галька режет ступни, но остро под диафрагмой.

С виду все хорошо, легко и спокойно как бы –

и уверенность плеч, и чеканная чёткость слова,

но порог болевой, похоже, безбожно сломан.

Дело вовсе не в том, что нет больше зла и злости

на придурков и дур, кривлявшихся на погосте,

на хозяев судеб, дразнивших чужие нервы,

на последних в строю, что в спины толкали первых…

Дело даже не в том, что больше не сесть в шпагате,

что по скромным счетам никто за тебя не платит,

что детей не рожать в преддверье сезона внуков,

и уже не прослыть ни стервой, ни просто сукой…

Опостылел будильник. Давно ненавистны риски,

из буфета исчезли ром и медовый виски,

глючит новый глюкометр, как старый /проклятый сахар!/,

а до мата всего лишь шаг от сплошного шаха.

Но кураж откровений пока еще не растерян –

и Пьяццолла заводит, и радует глаз Растрелли,

а на тумбочке в спальне по-прежнему жив Довлатов

между хмурой Толстой и воспевшим апрель Булатом.

Терракотовым солнцем взошёл незнакомый возраст,

на размер повзрослели платья, поникнув ростом.

Но пока ещё пульс – в унисон колокольным всплескам,

Show must go on: от классики до бурлеска…

(Ух! Шикарнючее! Автору - браво! )

 

11) Х

 

ВОПРОС

 

Он всемогущ и вездесущ.

И Он поистине всесилен.

Творец галер и райских кущ,

Голодомора, изобилья.

 

Лесов, небес и океанов.

И чувств- и сдержанных, и пьяных!

 

И в поклонении Ему

Постом, молитвой и служеньем

Мы многих избегаем смут

И неоправданных брожений.

 

И в поисках добра и веры,

Мы в храмы отворяем двери.

 

Но будет ли им создан Свет,

Где нет Его, Отца и Сына?

Где только паства, и где нет

Его вселенской вечной силы?

 

Где Мир кипучий и живой,

Но Он не может ничего?

 

(Казалось бы, сплошная простота ...

Но так глубоко копнуто...)

 

12) ИГРАЯ ЧАКОНУ. MARCHE FUNÈBRE.

 

ИГРАЯ ЧАКОНУ

Всё, ушедшее от нас, зыбко...

Забывая, что пошло прахом,

Я с гитарой, что почти скрипка,

Утешаюсь от тоски Бахом.

 

Если чисто провести голос

Между Сциллами тугих терций

И Харибдами октав голых,

То услышишь будто звон в сердце.

 

Тяготения земных звуков,

Вариаций кружевных стены...

Из гармоний, будто из букв,

Составляются слова, сцены.

 

Вот былое пробежит мышью...

И тихонько проскрипит память:

Я не так бы выбирал, слышь я

То, что сердце можно так ранить...

20-21.10.2018

(Так звучит гармония сердца... Наверное, хорошее. Просто, но со вкусом.)

 

13) ТУРИСТКИ

 

…И города, не покладая рук,

освобождали нас от жажды неоткрытой,

стирали сказки про цариц с корытом,

в нас убивая будущих старух,

ворчливых, вечно ждущих рыбаков,

и тут же брали в плен, обезоружив…

От узких улочек до узких плеч и кружев -

кредитки взмах, отель, “Вдова Клико”,

постели оттепель … Холст белый - я и ты,

и ночь скрипит, как порванный динамик,

увесиста, покрыта орденами

за взятие особой высоты…

В глазах темно, как будто горизонт,

притянут дном и морем отвоёван,

и страх разверст, а в имени твоём он

вовсе близок - миг перед грозой…

И воздух плавно множится на ноль,

слова внезапно скошены под корень.

Глоток вина, нелепость бутафорий -

не столь важны, как, впрочем, и окно,

где вид, маршруткой съеденный на треть,

дороже и домов, не то что хижин

в каких-то “третьих странах”… Губы ниже

ключиц… И нам бы век с тобой смотреть,

как самолёты в Божьей бороде

седой, кудрявой, меряясь хвостами

секут границы… Мы чужими станем,

конечно, станем, но потом - не здесь,

когда аэропортное “прости”

глотнём, и, покидая зону риска,

нырнём в толпу задумчивых туристов,

туристками обычными, почти…

 

(Знакомый стиль. Нравится. Можно есть. Много.)

 

14) ОКУРКИ

 

Боги бросают окурки,

целятся в лунный торшер,

льют молоко мимо турки,

кофе бодяжат в ковше.

 

Весело им, не заметят

жёлтый квадратик окна,

там – мой хозяин и дети,

здесь – я гуляю одна.

 

Рёбра скамейкам считаю,

в лужу швыряю звезду.

Манит дорога пустая,

только куда ж я уйду?

 

Пепел небесный иль мошки

липнут всю ночь к фонарям,

птицей взлетела обложка –

роется в баке Хайям.

 

Слышишь, старик, сколько можно

глупые тосты бубнить?

Быть мне любимой несложно,

сложно, ты знаешь, любить.

 

Боги луну закоптили,

тушат окурки в ковше,

голос срывает будильник

там, на седьмом этаже.

 

(Вот здесь точно - всё гениальное - просто. Шик! )

 

15) ХХ | СТАКАНЫ

 

ХХ

 

Ночные вокзалы.

Сырые платформы.

Пока ещё ало

горят светофоры,

есть время и мелочь

на булку с сосиской,

на то, чтобы стрелоч-

ник плюнул на риски

и стрелки мои

перевёл безоглядно

на годы любви,

на прокурено-пьяно,

на ту нищету,

что была мне до фени,

на руку не ту,

что ласкала колени,

на резкое, гордое,

злое до дури,

когда тебя мордой,

а ты перекуришь.

Когда ты один на один

и плевать бы

на качество вин

и партнёра в кровати.

Ты сам себе стонешь

и знаешь, как лучше.

 

А в «Иллюзионе»

дают Бертолуччи.

Всё грязно, засрато,

промозгло и сыро.

Но век мой двадцатый

похож на Де Ниро –

прохладен до дрожи,

в зубах сигарета,

красавчик такой же,

и родинка эта...

 

Авоськи на полке.

Качнутся вагоны.

Привидится ж, ёлки...

Погнали. Зелёный.

(Показалось.... А чё, прикольное! Очень даже...)

 

16) LIGHTHOUSE KEEPER

 

…я не узнал его в рыхлой ночи́ сперва;

форму фигуры привычно делил на два

собственных имени. Впрочем, кому какой

толк от имён на скрещеньи прямых рукой...?

Он поднимается в гору без счёту лет

и растворяется в свете – там, на скале,

где даже птица не пробует вить гнезда.

В час, когда ветер лют и не горит звезда

он зажигает свою, указуя кров

местоблюстителям чуда, ловцам даров,

бледного льна собирателям и ткачам.

 

…море гремело внизу. Человек молчал.

Мне показалось – звенели его шаги;

в тянущей мгле, где уже ничего, ни зги,

где и ключи и печати на все пути, –

он поднимается в гору. Чтобы спасти.

 

(Ах! Мурашки просто ... Здорово! Супер!)

 

17) AUTO DE FE

 

Auto de fe

 

…крик невидимой птицы, над крышами месяц бледен,

роем огненных бабочек в небе листва парит –

говорил мне старик, задыхаясь, в горячке бредя:

«будешь болен – сожги засыхающий сад внутри:

 

в сердце впившись корнями, он ранит нас, облетая –

и гниёт вместе с ним звук и свет, что в душе храним…

жечь мосты и дворцы – не всегда, не для всех хватает...»

он исчез поутру, я не знаю, что стало с ним

 

…много позже – я вспомнил совет, и тот свет холодный,

дрожь обмётанных губ, дух полыни и миндаля –

в сад войдя, чиркнул спичкой, и маслом плеснул на кроны:

в жар оделись стволы, и вздохнула, дымясь, земля

 

я смеялся в бреду, с ней повязанный пуповиной,

сбросив с тяжестью листьев и птиц, будто крест с плеча,

власть шаманского слуха и проклятый взгляд звериный,

и оплаченный кровью и мудростью дар молчать

 

боль пылала во мне, обращаясь в цветы и тайны,

криком плавила ночь; милосердная пустота

гарь и пепел укрыла холодным плащом хрустальным:

это был мой конец, и я знал, что всё будет так

 

…будто эхом в тумане: касание, дуновение…

отрицая покой, неподвижность и пустоту –

по-спартански упрямо, неуловимо для зрения,

на оплавленной пустоши сорные травы растут:

 

тянут руки в зенит, раздвигая золу ветвями,

наполняя бездумье дыханием колдовства…

…это правда, старик: говорит бывший пепел с нами,

и, огнём исцелённый, из слов воскресает сад

(Господи... Какая прелесть... Дух захватывает! Это тот стих, который я хочу выучить наизусть... Стих, который войдёт в историю... Автор... Автор...)

 

18) ЛИС ЛИЗ

 

Лис Лиз

 

Холод.

Не греет куртка.

От носа намок платок.

Шутка ли?

Сутками дождь по обоям лил!

Шорох.

Зевота.

Болезненный всхлип.

Потом - детский измученный голос:

«Куда ты, Лиз?»

«Милый, я скоро».

Выбрасываюсь в подъезд.

Девять кругов.

Пролетаю пролеты.

Вниз -

В город похожий на горы…

А может лес?

Здесь я не девочка –

Я хитроумный Лис!

Ярким зверьем заполняется переход.

Сотни карманов.

Измятая пачка «Kiss».

Сотни ключей,

Мобильников,

Кошельков.

Сотни билетов,

Монеток…

И две руки.

Прячу лицо за оранжевый грязный мех,

Делаю вид, что завязываю шнурки.

Каждая сумка и каждый квадратный метр -

Адреналин,

Азарт,

Постоянный риск.

Вру продавщицам, что мне восемнадцать лет,

Слушаю их рассуждений крысиный писк…

Девять пролетов вверх.

По скале.

Скорей.

Детский, но старческий голос:

«Вернулась, Лиз?»

«Братик, ты как?

Разогреть молоко и мед?

Как обещала!..

Купила ирис

«Кис-кис»!

Кухня.

Чужая женщина.

Снова пьет.

Хлопаю дверью!

Я не прощу ее!

Но возвращаюсь.

Шепчу ей:

«Мамуль, очнись!»

 

(Сильно. Драма многих семей. Не может не трогать...)

 

19) НАШ НЕВЕРЛЕНД

Это не звезды, просто чешуйки рыб

в мятой фольге воды отразилось небо.

Это не глаз кошачий, а лунный лимб...

Мы подружились, когда расцветала верба.

 

Мне восемь лет, а тебе двенадцать, почти старик.

Рано влюбляться, но будто меня торопит

время, плывущее в фабулах толстых книг.

Ты не читал. Иное видел в калейдоскопе:

магию, монстров, рыцарей и принцесс.

Зря я стащила те книги из шкафа деда.

Правда скучна. Нужен противовес

страшной статистике нашего Неверленда.

Ты расколдуешь лягушку, не покидая стен

"замка". Слово как заклинание... метастазы.

Я застаю настоящего волшебства момент:

ты выдыхаешь реальный мир и уставший разум.

 

Это не меч, просто огромный шприц.

Калейдоскоп застыл на одном фрагменте.

Кто-то был нужен молоху капельниц и больниц....

Правда страшна. Встретимся в Неверленде.

(Реву... ........... Очень сильно... )

 

20) ПЕРЕСМЕШНИК

 

Нам долгожданных путешествий

Однажды станет не хватать.

И даже время-пересмешник

Вдруг не захочет вспоминать

Вкус молока и хлебных крошек

В далёком-близком-дорогом,

Вину случайного в хорошем

И неизбежного в плохом.

 

На свет подземным переходом

Мы попытаемся уйти…

Ну, а сегодня... происходит

То, что должно произойти.

 

(Первое впечатление - ерунда. Но! Зачем-то же автор его отправил в финал... Что-то же он хотел донести до общества... И когда начинаешь вчитываться, то уже и не ерунда... )