Петербург. 1881-й
Февраль. Столичное чахоточное утро.
Фонтанка льдины гонит, разливая грязь.
И покрывает город сахарная пудра,
Мгновенно кашей под ногами становясь.
За пеленой белёсых росчерков метели
Таращат мутные глазища фонари.
И в заштрихованном дагерротипе тенью
Мелькают наглые пройдохи-сизари.
От хмари кашляя, в потрёпанной шинели
Студент вчерашний вдоль Невы бредёт домой.
Стынь. Мигом щёки площадей заледенели,
Но греет душу свёрток с бомбой под полой.
Сегодня ровно двадцать лет, как по указу
От крепостного рабства освобождена
Страна… Однако мы дадим всего и сразу…
Пускай кровавая назначена цена.
А невский ветер в подворотне псом безродным
С какой-то вещей предрешённостью скулит.
И на Сенной гудит в неведеньи утробно
Толкучка пьяная - больной облезлый кит.
Всё решено и передумано раз двадцать.
Свернётся время как прожорливый удав
И ход истории заставит поменяться…
Так кто был прав?
