Ты красив и силён, безупречен, мой князь светлейший.

Эти кудри сусалит солнце и белит месяц.

Для чего я тебе? Для забавы – никак не меньше.

Я всего лишь татарская дочь, но дворец мне тесен.

 

Убеждаешь: «Наргиз, ты утонешь в парче и шёлке,

Самоцветы – к ногам! Соглашайся, оставь жеманство!»

О, восторженный бай! Эти речи мягки и колки –

Но не путай степную волю и дев славянских!

 

Я – горячий цветок*. Пощади и позволь уехать.

Но шаманишь: «Моя!» – а глазами целуешь волю.

Мне б кураем запеть, чтобы сытое пело эхо

О свободе, батыр, и о страсти, что нас с тобою

 

Унесет до утра первозданным медвяным вихрем,

Выжигая ковыль, расправляя степные долы.

Разметавшись зарёй, я мелодией крика стихну.

Утолив навсегда поцелуев преступный голод,

 

Не люби меня, князь, чтобы я не осталась воем

Одиноких ночей и беззвучного зова сердца.

Я люблю тебя, князь, – поцелуй, но оставь живою.

Не бывало судьбы у любовников-иноверцев...

Примечание:

*Один из переводов имени "Наргиз" — "огненный цветок" (тюркс.)

 

Сказание о любви великого князя Ярослава и Наргиз, дочери татарского хана, взятое за основу стихотворения, является собирательным и не имеет точных исторических соответствий.