Надоедливый дождь осень жатвой последнею косит

И пожухлой листвой покрывает дорожки аллей...

Я прикрою глаза и припомню парижскую осень,

А она мне шепнёт: никогда ни о чём не жалей.

Я люблю Петербург, ненавидя промозглую слякоть,

Но исконно своё, безусловно, родней и больней,

Может быть, оттого мне так часто хотелось заплакать,

Находясь вдалеке от чертогов его и церквей.

 

Я влюблён был в Париж. В город сказок, кафе и каштанов,

Словно книгу читал свиток древних его площадей,

До рассвета бродил, как вином, его запахом пьяный

И шептал имена обессмертивших город людей.

Я в кафе у Мари потерялся у времени в щели:

Каждый пишет стихи ей - неважно, что он не поэт!

На жакетике брошь - два цветка белоснежных камелий...

Если б только я мог, подарил бы и целый букет!

(А жакетик её, был на голое тело надет).

 

Вижу, как наяву: дразнит чёлкою рыжей

И смеётся взахлёб: Ах, месье, выбираю сама!..

И, наверно бы, я навсегда с ней остался в Париже,

Да ведь есть Петербург и волшебная птица зима.

Скоро выпадет снег... Бело-нежное жизни убранство.

И на донце души воссияет утраченный свет.

"Возвращаясь домой, что с собою приносишь из

странствий?", -

Помнишь, крошка Мари? Это ты мне сказала вослед...