Шрамы
Шёлк простынь. И розы – готичным клише
в безмолвии лунного храма...
Крестом – на запястье, на жизни, душе –
три тонких, невидимых шрама.
Браслет в груде сорванных тряпок забыт,
открыв пропуск в ад – о, наивность!
Ты прав: это значит чуть больше, чем стыд,
чем грех, нагота и невинность –
и глупо пытаться прикрыть – от тебя! –
отметины тех поцелуев...
Ты смотришь – с виной, ненавидя, любя –
и смерть в алом взгляде танцует.
...твой голос – и плавилось небо, дрожа.
Ты, может, был страшным, был грубым –
я помню лишь тёмный, неистовый жар
и негу дарящие губы,
восторг – и паденье... и вечность в бреду,
ночь с привкусом меди и соли...
Не зная, что значит «быть вместе в аду» –
я, может, ждала этой боли –
и тела, увязшего в шёлковых льдах,
и рвущего душу экстаза...
Я? нет, не жалею... то, прошлое «да» –
всё в силе... Но лучше бы – сразу:
не зная, как пульс захлебнётся смолой,
и как подниматься – из гроба...
Касанье... от холода кожи – тепло...
Ну да, мы ведь мёртвые...
Оба.
Я просто хотела понять – и согреть.
Пусть даже во мраке – но сбыться...
...ты знаешь, не-жизнь не страшнее, чем смерть.
Мой брат.
Мой любимый убийца.
