В Станфордском университете, в небольшом дворике лаборатории оптической физики, он сидел на именной скамеечке под сенью апельсинового дерева. Так уж принято здесь - каждое здание, питьевой фонтанчик, каждый скверик увековечивает имя радетеля, осчастливившего своим посильным участием средоточие мировой научной мысли. Табличка с именем спонсора, профинансировавшего строительство изящной лавочки, сияла медным корабельным блеском на тщательно выкошенном газоне в полуметре от скамейки.

Матово - оранжевые шары прошлогодних ещё апельсинов развесил, казалось, на дереве изощрённый специалист в области икебаны. Сорви один плод, и безвозвратно испортишь безупречно гармоничную картинку.

Мягкое январское солнце приближалось к зениту.

Несколько свежих окурков рядом с большой, явно не для курцов, урной красноречиво свидетельствовали о том, что курить здесь, тем не менее, можно. С удовольствием закурив свою, из домашних запасов, приму-люкс Алексей Владимирович расслабился в сладкой неге. Любые местные сигареты неизменно вызывали у него неудержимый кашель. Неспешно перекурив, он слегка задремал, опьянённый апельсиново-табачным калифорнийско-украинским ароматом.

Как часто бывает со всеми нами, от прикосновения, нет, ни руки даже, а настойчивого взгляда или нетерпеливого дыхания он очнулся. Перед ним стоял, и что-то невнятно бормотал, элегантно, по-европейски одетый в пиджачную тройку, старичок. Аристократическим жестом он указывал на урну. «Всё-таки нельзя» - пришло первым делом на ум. А поскольку познания нашего героя в английском языке ограничивались несколькими самыми расхожими словами, он произнёс одно из таких слов:

- Окей, - и про себя добавил: «больше не буду».

Это славянское словосочетание – я больше не буду – чем-то сродни другим славянским заклинаниям типа: «вот те зуб», «век воли не видать», «мамой клянусь».

Как это ни странно, его неожиданный собеседник был явно удовлетворён ответом. Он поблагодарил Алексея Владимировича грациозным кивком головы и направился к урне.

Достав из кармашка перекинутой через плечо сумки белоснежные перчатки, и натянув их на узкие ладони с длинными музыкальными пальцами, старичок встал в позу хирурга. В руках у него оказались небольшие каминные щипчики, которые он профессиональным движением ввёл в жерло мусорного бака.

Так отоларинголог при помощи пинцета извлекает из детского ушка жучка или бусинку, а проктолог, используя совсем не медицинские пассатижи, ухватившись за цоколь, тянет из попы потенциального гомика, одолеваемого зудом экспериментаторства, электрическую лампочку.

Схваченная за горлышко щипцами, блеснула трёхсотграммовая бутылочка из-под пива и скрылась внутри висевшей уже на животе сумочки. За ней последовала ещё одна из-под кока-колы, ещё одна пивная…

В полиэтиленовый пакет с логотипом местного супермаркета отправились извлечённые на свет божий разноцветные алюминиевые банки из-под напитков…

Закончив операцию, и сунув перчатки на своё место, джентльмен раскланялся лёгким движением головы и церемонно удалился.

В нескольких шагах от скамеечки стоял ряд специальных баков с надписями: «бумага», «стекло»…

Тот, который «стекло», был наполовину заполнен бутылками. Однако, стеклянное эльдорадо абсолютно не заинтересовало нашего добытчика. Объяснение этому факту оказалось предельно простым. Можно было и самому догадаться.

- У каждого свой бизнес. Баки установила фирма, специализирующаяся на сборе вторсырья. Всё, что попало вовнутрь этих баков – собственность компании. Наш «частный предприниматель» нашёл свою нишу. В Америке не все такие уж дисциплинированные и сознательные, чтобы сортировать отходы. Есть и такие, кто принципиально этого не делает, кто считает, что подобные требования нарушают их права и свободы. Честно говоря, мы иногда специально бросаем бутылки и банки в обычные урны. Этот мужичок нам симпатичен. – Прослушал Алексей Владимирович лекцию сына - аспиранта.

- И что, в Америке есть пункты приёма стеклотары?

- Конечно, есть. В Америке всё есть, как в Греции.