На смерть поэта
Он памятник себе воздвиг нерукотворный,
Подправил малость, чтоб эстетам угодить;
Две запятых легли и замерли покорно –
Чуть-чуть не там, где им бы надо было быть.
С любовью, терпеливо подбирал картинку,
И к размещению шедевр уж был готов,
Когда произошла с эпиграфом заминка,
Достойным увенчать итог его трудов.
Придумать самому не вышло. Он, не глядя,
Достал тяжелый том, похожий на сундук:
«Анчар», «Пророк», какой-то «честных правил дядя»,
Все без картинок, все старинный вздор… И вдруг:
«На холмах Грузии лежит ночная мгла;
Шумит Арагва предо мною.
Мне грустно и легко; печаль моя светла;
Печаль моя полна тобою,
Тобой, одной тобой... Унынья моего
Ничто не мучит, не тревожит,
И сердце вновь горит и любит — оттого,
Что не любить оно не может.»
Поэт задумался, перевернул страницу,
Прочел ещё одно стихотворение... ещё…
А через полчаса решился застрелиться,
В итоге отравился скисшимся борщом.
Вот так погиб поэт, невольник чести,
А сколько их еще Стихиру бороздят!
Эх, им бы застрелиться скопом, вместе!
Или хотя бы Пушкина порой читать…
