Я стоял в цветочной лавке и с задумчивой улыбкой выбирал цветы для своей любимой. Сегодня у неё был день рождения. Последняя версия айпада и редчайшая книга по астрономии уже лежали упакованные в моём пакете и терпеливо ожидали, когда я присоединю к ним шикарный букет. Протея. Она как-то говорила, что очень к ней неравнодушна.

– Могу я приобрести 21 протею? – спросил я молодую продавщицу, сидевшую возле подоконника. Она поглаживала чёрную кошку и мило посмеивалась над тем, как та обнюхивает красную розу.

Услышав вопрос, девушка вздрогнула – как будто только меня заметив, словно до этого была всецело поглощена барабанящим по стеклу дождём, собственными мыслями и кошкой, – и с профессиональным радушием улыбнулась:

– А почему бы не двадцать две? Думаю, так будет лучше, с учётом сложившихся обстоятельств.

Сбитый с толку, до крайности возмущённый – да как она смеет делать такие намёки, так грубо шутить! – я схватил её за руку и жёстко взглянул в лицо, намереваясь высказать всё, что думаю о её манере ведения бизнеса.

Продавщица встретила мой негодующий взгляд с таким равнодушием, будто чужие чувства ничего для неё не значат: тлен, мусор, пыль на дороге, стекающие по холодной плоскости капли… И я только сейчас заметил, что её глаза кажутся слишком спокойными, слишком старыми для безупречно-юного, без единой морщинки лица, и в них сквозит холод и некое тайное знание, что в лавке удушливо пахнет благовониями, а нежащаяся под кроваво-алым букетом кошка больше смахивает не на меховой талисман-антистресс, а на спутницу ведьмы.

Так и не произнесённые, слова ледяным комом замерли в горле, стиснувшая чужое запястье ладонь разжалась. Каким-то шестым (двенадцатым? сотым?), доселе неведомым чувством я вдруг осознал, что это была вовсе не шутка, что продавщица пытается передать мне нечто до крайности важное – теми средствами, которые ей дозволены. И, покрываясь липким ознобом, на секунду представил, что с любимой и впрямь что-то случилось, или случится вот-вот… что мы больше с ней никогда…

Я должен быть рядом, чтобы её защитить. А если не выйдет – разделить всё, что ей уготовано.

Превратившись в комок оголённых нервов, в порыв, стремящийся как можно скорее оказаться возле любимой, я рванул на себя тугую, протестующе вскрикнувшую дверь, удобнее перехватил тяжёлый пакет и метнулся через парковку, к призывно горящей огнями стоянке такси.

Дождь и ветер в лицо. Мгновенно промокшие брюки, лужи, взорванные дорогими ботинками. Запах нагретой стали, бензина и масла, скрип тормозов, промчавшийся рядом вихрь… Боль в рёбрах и опрокинувшееся небо – тёмное, равнодушное и холодное, как глаза продавщицы.

 

Крыши ближних высоток накрыла туча, небо окончательно заволокло. Дождь усилился – казалось, капли скрежещут по затянутому алмазной плёнкой окну, силясь что-то на нём нацарапать. Кошка обеспокоенно дёрнула ухом, оторвалась от облюбованной розы и тенью скользнула на подоконник, чтобы смотреть вместе с хозяйкой. В полутьме пронеслась «скорая» с включённым маячком, следом – несколько полицейских машин. Продавщица рассеянно погладила любимицу по спине, заглянула в прозрачные изумрудные глаза, в которых плескался вопрос и лёгкая укоризна. Вздохнула, прижала пальцы к вискам, пытаясь поймать ускользающий, развёртывающийся, как спираль, поток вероятностей.

– Да не волнуйся так. Жив, отделается синяками и банкой зелёнки. Это был наш постоянный клиент, ага, тот самый, на «Лексусе» – в это время он всегда отправляется по делам, минута в минуту, и выезжает с парковки медленно, соблюдая все правила. Если бы новенький сам не кинулся под колёса – ничего бы не произошло… Я? Ты же всё слышала. Ничего такого я ему не сказала, да и не собиралась…

Кошка мяукнула и мотнула хвостом, выражая своё несогласие.

– …ладно, твоя правда. Он сразу мне не понравился. Но это вообще ни при чём, я просто глянула на него и поняла, что этим вечером его смерть – на расстоянии шага. Надо было спасать положение. Он, вроде, собирался куда-то вести свою невесту или молодую жену… то ли в кафе, то ли в какой-то пафосный ресторан – люстры, расшитые скатерти, кровь, брызги стекла, толпа перепуганных нарядных людей... Поверь, не стоило им там появляться. Они бы погибли, оба… может быть, террорист, может, несвежий лобстер…

При слове «лобстер» кошка фыркнула и сморщила нос, всем своим видом показывая, что современные, пекущиеся о здоровом образе жизни барышни предпочитают кальмара, треску и салаку.

– …ну, или ещё что – я почём знаю? Его пассия едет в больницу, они проведут незабываемый романтический вечер: под присмотром врачей, в безопасности… А протей у нас всё равно нет, ни одной: все просят лилии, герберы и розы. Хотя я, конечно, не отказалась бы посмотреть, как он пытается сесть в такси с таким громадным букетом.