- Деда, а когда война кончится?

- Когда электрички пойдут, тогда и кончится.

Миколка осторожно примостил больную ногу и, не отрываясь, смотрит в кривое окошко. В окне нет ничего, кроме ночной черноты, пятна свечки да ломаного отражения Ивана Палыча. Миколка называет его дедом.

- Деда, расскажи ещё про поезда… страшное.

- Страшное? Мало вокруг страшного? Не забоишься?

Палыч подкидывает в печку.

- Нет, не забоюсь!

- Ну, слушай. Бывает так – подходит состав к станции, а у путей стоит человек. Стоит себе, стоит и вдруг когда состав уже совсем близко – раз! – и бросается на рельсы прямо под поезд. Люди говорят – самоубийство – сам, мол, человек решил под поезд прыгнуть. Но те, кто своими глазами видел такое, знают – не сам человек прыгает, а будто что-то затаскивает его на пути, будто всасывает его какая-то сила.

- Какая сила?

- Говорят, ходит по железным дорогам невидимый локомотив. Призрак. Ходит он на огромной скорости и даже на станциях не тормозит. Любит он следовать прямо вплотную перед обычными поездами. Стоят вот люди, ждут свою электричку, и вдруг прямо перед ней проходит стремительный невидимый поезд-призрак. А за ним возникает воронка воздушная, вихрь – вот в него и засасывает тех, кто близко к путям стоит.

- Деда, а он получается злой? Поезд-призрак?

- Не знаю. Может злой, а может просто равнодушный к нашему миру. Он же призрак.

Тихо бряцнула крышка кастрюльки, старик потыкал внутрь ложкой.

- Деда, а когда мама придёт?

- А вот как картошка сварится, так и придёт. Скоро уже.

Мама и правда приходит скоро. Дверь строжки распахивается, в неё врывается холодный ветер.

- Там двое вдоль путей… - дыхание мамы сбивается, - сюда идут.

Палыч быстро откидывает половик, поднимает крышку погребца.

- Быстрее!

Сам хватает Миколку, тот молчит, только морщится от боли в ноге. Мама уже в погребе – принимает сына.

- Тихо…

Погреб закрыт, половик на месте.

Двое выбивают дверь руганью и ярким фонарным светом. В руках калаши, на самих чёрная форма с нашивками.

- Горилка е?

Наводят шмон. Знаки на нашивках похожи на острые куски разломанных и снова сложенных свастик.

Нашли снедь. Один раскрывает рюкзак, забирает и прячет картошку. Палыч узнаёт в рюкзаке брикеты взрывчатки.

Двое не нашли горилки. За это Палыча бьют в поддых…

Мама и Миколка сидят у печки. Подсаживается Палыч.

- Вот, Миколка, хоть сухарик погрызи.

Мама плачет. Палыч трогает её за плечо.

- Уходить вам надо.

- Куда? Вокруг фронт, стреляют, дороги перекрыты. Нас же сразу… Целый день пыталась машину найти… Счастье, что вы приютили.

Миколка протягивает маме сухарь. Палыч:

- По железке. Железка пустая сейчас. Все шоссе стерегут. Можно проскочить. До Крашино перегон, а там уже наши, и граница рядом. Прямой до Таганрога ещё ходит.

- Пешком? А Миколка? Куда с его ногой… Не донесу…

Спали тревожно. Утром Палыч вытащил из подпола двустволку, положил перед мамой золотые часы с надписью «Отличному движенцу СССР».

- Еды наменяй. Я вернусь. Ждите.

Домишка путевого обходчика у самого полотна. Палыч смотрит вдоль путей. Контактной сети не осталось, провода срезали на цветмет. Опоры где-то повалены. Но полотно пока чистое.

Миколка все дни просидел у окошка.

Рано, едва рассвело, маму вдруг выбросило из дрёмы истошным его криком – Мама! Мама!

Мама вскочила – схватила сына в охапку, а он все вопил и показывал рукой в окно. Наконец, мама разобрала:

- Мама! Война кончилась!

Мама посмотрела в окно – к домику подходила электричка. Старый «глобус» с круглой уютной мордой. Машинистом – Палыч.

- Бегом, бегом! – гнал он пассажиров.

- Деда! А война, правда, кончилась?

- Для вас – да!

Это был моторный вагон. Двери не закрывались. Стекла выбиты. В стенах пробоины. Палыч завёл всех в кабину.

- Сидите здесь. Не болтайтесь, - строго показал на заставленный вагон, - Аккумуляторные батареи – 3000 вольт.

Электричка пошла. Покачиваясь, перестукивая колёсами, посвистывая ветром в пустых окнах и дверях… Пошла! Мимо поваленных, изрешечённых опор, мимо раненной земли, мимо войны.

Двое в чёрной форме копались у полотна. Разом повернули к поезду очумелые лица – вскинули стволы, закричали что-то от ярости и злости похожее на – Хальт! Стволы плюнули огнём. И вдруг невидимая сила словно втянула черных на полотно, бросила на рельсы прямо перед электричкой.

Двое завопили от ужаса, бросили автоматы, кинулись на четвереньках в стороны. Под колёсами заскрежетали стволы.

И вдруг – взрыв. Вагон тряхнуло, накренило. Задняя колёсная пара подпрыгнула как на изломе рельса. Палыч до белых костяшек сжимал кран тормозной магистрали.

Проскочили.

Путь пошёл под уклон, электричка набирала скорость, уходя от черных людей со сломанными свастиками на рукавах.

Палыч неловко обернулся, его мотнуло.

- Двоечники. Заряда пожалели…

Старик стал заваливаться, мама подхватила его. Возле самого ворота на ватнике Палыча зияла махристая дырка.

- Не бойтесь, следуйте спокойно… сколько батарей хватит… километров на двадцать ещё… а там близко… Добежите.

Ткань вокруг дырки начала набухать чернотой.

Кровь унять не смогли. Миколка держал деда за руку, пока электричка не остановилась.

Мать взяла сына. Под взглядом выпуклых фар доброй круглой морды они двинулись по железным путям… Туда, где всегда ходят и будут ходить электрички.