Сергей кричал во сне. Иногда просыпался от собственного крика, натыкаясь на испуганный Алёнкин взгляд. Потом она привыкла.

Не вздрагивала уже, как бывало, а просто клала прохладную нежную ладонь на горячий лоб мужа. Он затихал, уткнувшись лицом в её плечо, частое судорожное дыхание постепенно становилось ровным и спокойным.

 

А потом ему снова снился Кандагар.

 

- Лёха, прикрой! - хриплый крик в клочья разрывал ночную тишину забывшейся в кратком сне пятиэтажной "хрущобы".

 

Солнце лупило вовсю в высокие окна чиновничьего кабинета.

 

- А я тебя туда не посылал, - в голосе хозяина кабинета слышалось плохо скрытое презрение к холопу, посмевшему что-то требовать для себя.

 

Сергей, кроме этой фразы, больше ничего не слышал. До боли в суставах хотелось сжать в руках автомат. Перед его мысленным взором, как из тумана, вставало Лёхино лицо, искажённое нестерпимой болью.

 

- Серёга, - воспалённые губы едва шевелились, - пристрели меня, не могу больше. Да и не нужен я ей без ног.

 

- Мне ж тогда никакой водки не хватит...

 

Третьи сутки Сергей тащил на себе по пустыне безногое туловище друга.

Вода закончилась вчера. Из боя больше не вышел никто.

 

... В октябре Сергей и Алёнка возвратились из деревни. Старенькая Алёнкина матушка напоила их на дорогу тёплым козьим молоком.

 

- Как приедете, сразу напишите. Буду волноваться. Время-то нынче какое неспокойное, - печально вздохнула старушка. Немного помолчав, она добавила:

 

- Помощники вы мои дорогие, как же я б управилась без вас с огородом-то"!?

 

- Арсентьевна, - раздался голос со двора. А ну-ка, не хандрить. - Мы ещё повоюем тут. А у молодых - другой путь.

 

- Акимыч, давай весь заходи, - улыбнулась старушка. В её глазах вспыхнули лукавые огоньки. - Сейчас он вам пожелает на дорожку.

 

- Ну а чего там, - согласился Акимыч, - И пожелаю. Главное ведь в жизни - что? Правильно. Жить в ладу с собой и в согласии со своим делом. А житейским мусор... Смоет его река жизни и унесёт прочь. Ну, может, не сегодня. Но - обязательно.