«Ане, выглядывая из вагона»

 

Я говорила: уеду, пока что не скоро.

И вот теперь - прощай.

Время ходит кругами, с улыбкой вора,

Так что быстро пообещай

Никогда не жалеть о друге,

Книгах, прожитом и деньгах.

Время - хан с кобылой в златой подпруге,

Скачет быстро, все держит в чужих руках.

Все что сложится, сложится так красиво,

Что когда на кружево это посмотрит смерть,

Улыбнётся, пометит что-то, вздохнёт тоскливо

И продлит нашу с временем круговерть.

Смерть - учитель, пишет формулы верным мелом,

И мы списываем и зубрим, и у каждого свой урок,

А ведь нужно ещё улыбаться и грызть карандаш между делом,

А стирают быстрее, чем пишут, успеть бы в срок!

Громко тикают годы, их ход равнодушно-быстр,

Обещай всё вчерашнее - в сумку, а сумку в забытый хлам.

Все прошедшее - пепел седеющий красных искр.

Обещай жить устойчивой к драмам и - похвалам.

____________________________________________

 

***

Этот храм обветрен, истоптан, выжжен, картав порогом,

У него с потолка и по стенам - цветы и птицы,

Этим птахам в субботу смиренно никак не сидится -

Они перьями сыплют, кружась в пыльных солнечных спицах.

Их однажды Вишну увидел, заглянув в выходной ненароком,

И решил он остаться там, и прослыл кудесником даже, и даже был назван богом.

А он жил под задумкой Рима, чертежами Калькутты, проектом Мекки,

Кочевал в тишине, наблюдал океаны, ступал по траве и пыли,

Над его головой времена и созвездия плыли,

Под ногами его - океаны, млечные реки.

Он наткнулся на Храм случайно, гуляя с Шешу,

Заглянул и увидел птиц, и даже слегка опешил,

И подумал, что хватит уже шататься неприкаянным, странным, пешим,

И остался молиться, и жить, и уснул, спокойно прикрывши веки.

Вишну рано встаёт и встречает зарю молитвой,

Протирает пыль, подметает полы; варит кофе им Шеша.

В понедельник к нему иногда забегает Ганеша,

Говорит: "Эти люди! Такая морока! Такая шалость...

Они злы, и смешны, не видят ни света, ни счастья, ни истин,

И у них почему-то смерть вызывает жалость.

Представляешь? Знаешь, они ударяются в ересь каких-то мистик..."

Вишну смотрит с улыбкой, достаёт с антресолей варенье,

Говорит: "отдохни, оставайся, в субботу увидишь чудо..."

"А, мне некогда!"-машет рукой Ганеша.-"Я наверно, знаешь, ученье

Своё составлять со вторника буду..."

Вишну смотрит с улыбкой, слушает и кивает.

И проходят жизни, сменяют друг друга годы.

И приходят, уходят, поют мантры, молитвы все те же люди, и те же народы,

А никто его птиц так за века и не видел, и никто его просьб успокоиться не понимает.

Посидеть, помолчать, наблюдать птиц перелёты,

Выпить чаю, послушать мир, не бежать от себя, от сумы, от неспешной работы,

И понять постепенно, не сразу - зачем ты, и что ты, и кто ты...

Но никто ведь не слушает. И он терпеливо ждет, окружён тишиной, наблюдает мирские заботы...

Двери храма открыты. Может, дождетесь субботы?

 

_____________________________________

 

«Джеку на вопрос о годах»

 

Что мы делать-то будем, Джек,

Когда станем бесповоротно стары?

Когда нас, по истертости стольких дек,

Перестанут корежить судьба и ее удары?

Что же будет нам светом, счастием и опорой,

Когда в раме зеркала на стене в прихожей

Будут заткнуты телефоны соседки, пожарной и скорой?

И я буду в платке и кофте на старую птицей похожей

Всякий мелкий сквозняк ощущать желтоватым пергаментом-кожей?

Что нам делать-то, Джек, когда нам останется меньше трети?

Когда к нам, представляешь, Джек, приедут вдруг наши седые дети

С бойкими внуками, младше нас в пол столетья?

Как смогу не бежать за ними, а только смотреть я?

Это старость, она неизбежна, неодолима,

Она смотрит на нас с прозрачной улыбкой мима,

И смеется на наши вопли, что годы проходят мимо,

Потому как наше негодование даже мило.

Она только закономерность, одна из ступеней быта,

Как и то, что по юности лет ее дата в проброс, забыта.

И к ней все привыкают. И мы ведь тоже привыкнем.

Но я думаю, Джек, что пока мы ее не кликнем,

Она к нам сама никогда, никогда не придет.

Потому как встретит ее пусть и всякий, но скорее уж тот, кто ждет.

А мы будем с тобой в нашей стае как волчии вожаки,

Пусть уже не дурачиться и не цапаться, как наши щенки-дураки,

Но все также виски по пятницам, джаз, сигары и мы с тобой – игроки,

Знаешь, я даже пожалуй не стану снимать свои каблуки.

Я не знаю, что будет, мой милый до звона по струнам Джек,

Сколько зим нам отмерено, сколько мостов и рек

И куда по итогу мы с тобой пританцуем, прискачем и приплывем.

Но в любом раскладе мы не то, что до внуков, до правнуков доживем.