Он остервенело бросался от стола к кровати, от кровати к окну, от окна к картине на противоположной стене, а от нее - снова к столу. Нерешенный вопрос не давал ему спокойно сидеть на месте и требовал действий. Пока что он предпринял только одно и довольно бессмысленное - метался как крыса в клетке по маленькой и скудно обставленной комнате. Неожиданно мельтешение прекратилось, и руки его оперлись о столешницу, а голос зазвенел металлом, выкрикивая вопрос:

- Скажи, что мне делать?! Мне нужен твой совет! Неужели ты совершенно ничего не можешь предложить?

Она вальяжно растеклась по старому креслу, что располагалось сейчас прямо напротив него, и, закинув одну пухленькую ножку на подлокотник, наматывала прядь янтарных волос на свой упитанный пальчик.

- Почему ты требуешь ответа от меня? Я тут не при чем и совершенно не понимаю, зачем ты меня позвал. Разве со мной нужно решать подобного рода вопросы?

Со злостью он оттолкнул тяжелый дубовый стол, но тот не сдвинулся даже на миллиметр. Разъяренный, он вскинул руки к взлохмаченной голове и с какой-то детской горечью прижал ладони к лицу.

Минуту его не было слышно, только сбивчивое дыхание напоминало, что он не нашел ответа.

Все же, когда руки его, наконец, медленно опустились вниз, миру открылось совершенно спокойное лицо решительного человека. Он не знал выхода, но знал, что нужно сделать, чтобы его найти.

- Зови их, Лена. - произнес он почти шепотом, точно в тот миг обуяло его беспросветное отчаяние.

Она изящно изогнула бровь, и даже пальчик приостановил создание золотистых спиралей.

- Во-первых, Ленами ты будешь звать своих несносных девиц, у которых в голове сплошная солома и все, что они умеют - это ноги раздвигать. Во-вторых, - здесь она поднесла к волосам другую руку и ей принялась закручивать кудри с противоположной стороны, что являло собой величайшую степень заинтересованности - Неужели, в самом деле, мы все соберемся вместе? Этот день настал?

Он отмахнулся от нее, будто уже устал от нескольких вопросов, и с досадой произнес:

- Я же сказал - зови.

Тот час со скрипом отворилась стеклянная дверь, задрожавшая от силы, которую приложил входивший. Огромный мужчина с антрацитовыми глазами ворвался, словно ураган и, метнувшись к нему, выплюнул прямо в лицо:

- Ты - бесхребетный, жалкий, ничтожный, отвратительный человечишка!!! Ты сгниешь здесь, ты понял?!?

Он же отреагировал все с тем же спокойствием, легко качнувшись назад и отстраняясь от нависшего над ним мужчины.

- Здравствуй, Глеб. Не думаю, что гниение - это лучший выход.

Мужчина заметался по комнате, совсем как он пару минут назад,при этом роняя стулья и круша все на своем пути:

- Беспросветный идиот! Сколько раз тебе повторять, что имя мое - Гнев?!

- А меня вообще Леной называет. Преотвратительнейшая вульгарность! - донеслось со стороны кресла.

Он недовольно скривил лицо, бессмысленная перепалка утомляла его, лишала необходимых сил:

- Хорошо. Лень, Гнев, располагайтесь. Где остальные?

В тот же момент в комнату, мелко чеканя шаг, стремительным росчерком вонзилась скуластая женщина, с необычайно привлекательной внешностью. Довольно скверное отношение ко всему происходящему выказывала она губами, что сжались на ее лице в презрительную красную линию.

- Ах, вот и ты, Дынька... - и, прежде чем тонкая рука оставила на его лице отметину хлесткой пощечины, исправился - Прости, Гордыня!

Она элегантно присела на кровать, сложив ножки и ручки, сложно английская леди, и все так же храня безразличное молчание.

Вслед за ней к присутствующим присоединился маленький плюгавый мужчинка с бегающим взглядом и потными ручонками, и не симпатичная на лицо женщина, что серебряным платьем, обилием украшений и вызывающим макияжем, безрезультатно пыталась привлечь к себе внимание собравшихся.

- Алчность, Зависть... Все в сборе.

Он встал у картины, чтобы видеть всех и медленно обвел взглядом собравшихся. Пять пар глаз смотрели на него с раздражением, безразличием, интересом, ненавистью и... чуть заметным оттенком обожания. Он решился:

- У меня к Вам важная просьба, - он прислонился к стене, не выдержав отсутствия опоры - Мы с Вами знакомы много лет. В самом начале моей писательской карьеры Вы внезапно ворвались в мою жизнь и в корне изменили мое мировоззрение, хоть поначалу Ваши неожиданные визиты меня решительно пугали. Вы часто давали советы - порой скверные, а порой - нужные. Сейчас мне нужен главный совет от каждого из Вас. Вернее - мне нужен ответ на один вопрос... - он затих на пару секунд, но, собравшись, решительно выдохнул - Я решил уйти из жизни. Как мне это сделать?

Мгновение тишины обрушил водопад криков и визгов. Гнев заметался по комнате и начал выкрикивать нецензурные ругательства, Алчность размахивал руками, не забывая взглядом оценивать украшения Зависти. Та, в свою очередь чуть ли не шипела, но слов ее не было слышно. Гордыня по привычке молчала. Лень говорила что-то слишком размеренно и тихо, и взгляд ее давно затерялся в бликах окна, так что до остальных ей не было вообще никакого дела.

- Хватит. - спокойно произнесла женщина с алыми губами, но ей беспрекословно и мгновенно подчинились все. - Он принял решение. Вместе мы прошли долгий путь, но я не стану опускаться до того, чтобы умолять его передумать. Он дал нам жизнь и в последний раз мы обязаны помочь. Вот и все, что от нас требуется.

Сцена обрела былой покой и действующие лица начали высказываться.

- Он хоть и идиот, но все же идиот талантливый, - раздался рассудительный бас Гнева, - Значит - уйти он должен веско. Последняя, так сказать, выходка гения.

- Как в нынешнем мире можно уйти веско? Вскрыться донышком от бутылки или надышаться алкогольными парами? - вскипела Зависть.

- А что, идеи неплохие... - задумчиво произнес он, чем вызвал немой укор от красивой женщины.

- В уходе твоем, что станет конечной твоей вехой, - вновь заговорила Гордыня,- должна содержаться загадка. Ты - это мистика, прямое отражение гения, что люди не способны постичь. Твое последнее слово не должно быть разгадано. Никогда.

Лицо его снова посерело, блеск золотых волос погас.

- Так что же мне делать? - беспомощно произнес он.

Она мягко поднялась с кровати, подошла к нему, немыслимым образом заглушая стук каблуков и, положив руку на плечо, с неожиданно нежной улыбкой произнесла:

- Ничего. Мы все сделаем за тебя.

Он в недоумении нахмурил брови и вопросил:

- Сделаете что?

Улыбка ее стала еще мягче, тягучее, а голос, текущий словно сладкий сироп, возымел эффект раската грома:

- Мы убьем тебя.

Воцарилось могильное молчание.

Отчего-то никто не высказывался против. На лице присутствующих медленно укоренялась решимость, с небольшой толикой безумия. Каждый из них вдруг будто понял, что ему нужно делать и молча взялся за работу. Гордыня плела петлю, Алчность поправлял ему рубашку, Гнев искал место, куда можно прикрутить веревку, Лень что-то успокаивающе шептала на ухо, а Зависть разбрасывала в беспорядке еще не тронутые Гневом вещи.

Наконец, все было кончено. Символом его неизлечимой болезни – депрессии, маячила перекинутая через трубу веревка.

- Ну, что я… Сам? – робко спросил он.

Они улыбнулись ему. Теперь – все вместе. Мрак и хаос его души, получившие обличье благодаря его гениальному сумасшествию. Грубые, навязчивые, но верные и … незаменимые. Свет невозможен без тьмы. Поэт немыслим без внутренних демонов.

- Прощай, Сережа, – грустно прошептали алые губы, и могучая мужская рука вдруг резко ударила его чем-то тяжелым по голове. Мир окунулся во мрак.

…………………………………………………………………………

Покинутое душой тело нашли в петле тихой зимней ночью, но спустя многие годы так и осталась укрыта завесой тайны причина гибели поэта, сумевшего усмирить собственных демонов, но не нашедшего гармонии с собой.