Нижнекамск. Россия. Февраль 2027 года.

Молодой мужчина сидит на краю кровати, обхватив лицо руками, низко склонившись к полу. Едва заметное, ритмичное шевеление скул на щеках выдавало его сильное душевное переживание… Сегодняшнее субботнее утро, как и прошедшую ночь, он опять проводит не дома. Не в привычной обстановке уютного, семейного очага, домашней вкусной еды, любимой женщины — матери его двух прелестных дочек погодок.

Его внутренние переживания нарушают слабые звуки просыпающегося человека и тихое бормотание. Скорее всего, это даже не слова, а какие-то протяжные тихие вздохи или даже стоны. Кровать немного покачнулась, передавая вибрацию на матрац, на углу которого сидел Глеб. Опустившись торсом к коленям, он пытался не выдавать свое неловкое положение пред своей ночной избранницей.

— Малыш, ну-у ты чего? — осторожное девичье дыхание мягкой волной обожгло его, уже остывшую, даже прохладную к тому времени, спину.

Глеб старался не шевелиться. Реакции на теплые руки девушки, которые в то время уже, как змеи, пробирались к его груди, так же не последовало.

— Что с тобой? Ты плохо себя чувствуешь?

Вкрадчивый, бархатистый, слегка низковатый голосок вызвал только мурашки на коже головы и ощущение шевеления шевелюры.

— Свари кофе. — сухо выдавил из себя Глеб, ожидая реакции со стороны своей хорошей знакомой, чтобы выпрямится и рухнуть спиной назад, укрывшись одеялом.

— О’кей. — Эльвира расцепила замок объятий и с быстротой кошки соскочила с кровати. — Я сперва в душ… Я очень-очень быстро! Не скучай.

По удаляющемуся шуршанию тапочек, Глеб понял, что на время свободен и может принять привычную позу опытного любовника в ожидании сладкого.

 

Атланта. Штат Джорджия. США. 11 Марта 2026 года. (Частная лаборатория)

 

Теплый ветер Атлантики раскачивал тени пальм по стенам и полу в слабо освещенном помещении.

— Мистер Груббер! — донесся молодой женский голос из соседней стеклянной двери. — Какие последние данные по нашему запросу из лаборатории в Кливленде?

— А что именно я должен ответить? …Реакция организма на SAC-27 — стандартная… — пожилой и скрипучий мужской голос заполнил небольшую, вопросительную паузу, отозвавшись небольшим эхом в коридоре.

— Озноб, — продолжал скрипеть вялой интонацией Груббер. — Покраснение склеры. Небольшое общее недомогание. Возбуждение психики, депрессия, плюс бессонница… ну, и небольшой тремор конечностей. Там же всё есть, в документах… Посмотрите сами. Не ленитесь, милая Джен.

— Я не могу, мистер Груббер. Мне, что-то нездоровится…- негромко пробубнил девичий голос.

Очередная пауза, стандартная в таких служебных перестрелках фразами, возникла на непродолжительное время.

— Компьютер на соседнем столе, а меня лихорадит… Чёртов Джек Спендлер! И чего я согласилась купаться ночью, после секса? — с долей небольшого кокетства и сожаления продолжила девушка.

В лаборатории воцарилась тишина.

Шеф-старик не подавал признаков присутствия минуты две. И даже звуки стеклянных пробирок, составляющие фон соседней комнаты, в которой проводил все время руководитель проекта, напоминающую по размерам кладовую, как-то стихли сами собой.

Щелчок дверного замка прервал неловкие минуты интригующей тишины. Гулкие и быстрые шаги пронзили помещение; их частота и звук стали нарастать в сторону, где сидела лаборантка. Девушка прислушалась, не отрываясь от разглядывания в микроскоп образцов на склянках, притихла в ожидании чего-то…

— Вы с ума сошли!? — раздался громкий голос старика у нее за спиной.

Джен вздрогнула от неожиданности, подскочив на «пятилапом» офисном стуле.

Она резко обернулась, надув ярко-накрашенные губки капризной девочки. Расширив глаза, стала вглядываться в полумрак за спиной…

Позади неё стояла фигура пожилого профессора и угрожающе размахивала «третьей ногой».

Мистер Груббер, видимо, был в жутком негодовании и пытался выдавить из себя ругательства. Вид его был, мягко говоря, более, чем грозным. Его глаза блестели злобой в отражении ярких ламп лабораторного стола, за которым сидела Джен.

— Зачем Вы пугаете меня, мистер Груббер? — девушка пыталась взять инициативу и немного охладить пыл нападающего. — Вам нельзя быстро ходить! Вы же после инъекции препарата. Сами же говорили, что лишние движения и, тем более, любые волнения могут навредит во время действия SAC. Или вы уже нашли формулу антидота?

— Молчи!!! Слушай меня внимательно! — прервал защиту из слов молодой девушки старик.

— Простите, мистер Груббер. Я слушаю Вас внимательно. — сбавила прыть Джен.

Профессор продолжал махать тростью и, дождавшись повиновения, продолжил:

— Я просил Вас, милая девочка… — дыша часто в лабораторную маску, хрипел от негодования Груббер. — Никаких контактов с людьми во время испытания нашего препарата! А что же Вы!? Вы нарушили самый главный пункт подписанного вами же договора! Как похотливая…,- тут он сделал пропуск ругательного слова. — занимаетесь сексом!? Видимо, пили алкоголь… Даже купаетесь ночью черт знает с кем и черт знает где! — не унимался старик.

— Звоните срочно вашему… этому, кабелю! Как там его? Спенсеру…

— Спендлер. — поправила шефа девушка, — И он — не «кабель», он — мой жених!

— Не имеет значения! — оборвал оправдания профессор. — Спендлер теперь тоже часть нас с вами! Он в игре…, детка! И, скорее всего, он вытащил билет в один конец… Быстро звоните и тащите его сюда! Я пока приготовлю всё нужное… для анализов.

— Слушаюсь, сэ-э-эр! — протяжно ответила Джен.

Внутри у неё все кипело и бурлило. Глупо было препираться и спорить в тот момент. Глыба, обрушившихся слов шефа, ввела её в некоторый ступор. Хоть на глаза наворачивались слезы от возмущения, но она вынуждена была подчиниться.

Джен сняла медицинские перчатки, недовольно кинув их в мусорную корзину, стоявшую возле стола с колбами, за которым было её рабочее место. Очки и маску сняла уже выходя в коридор, оставив их на высоком столе, похожим на стойку администратора гостиницы. С недовольным личиком полезла ладонью в карман оранжевого халата. Влажные руки Джен почувствовали приятную сухость внутренней стороны кармана.

Медленно двинувшись по узкому, плохо освещенному коридору, она направилась к большому окну, откуда проецировались тени качающихся деревьев с улицы.

«По всей видимости, скоро будет ливень…»- в ту же секунду пронеслось в головке Джен.

— Как же я ненавижу свою работу…

Яркая вспышка, на поверхности колышущихся, темных, взгорбленных волн, озарила одинокое побережье и пальмы.

Гулко громыхнуло над крышей.

Струйки воды витиевато собирались из капель на большой стеклянной двери. И сбегали ручьями вниз, назад, в направлении большой воды, откуда они и пришли изначально с испарениями.

Начался сильный ливень.

 

***

 

Легкое позвякивание кофейных чашек, чуть уловимый аромат геля для душа и более резкий, отрезвляющий запах кофе, заставил Глеба приоткрыть глаза.

— Глебушка… Кофе готов! — послышалось где-то далеко в сознании мужчины.

— Маша, ты? — с надеждой произнес Глеб.

— Ну, ты даешь! Какая я тебе Маша!? — обиженно возмутившись, фыркнула девушка.

…Вопросительная, неловкая пауза немного отрезвила любовника.

— Прости, прости… — мужчина, пятясь на подушку, пытался извиниться и осознать всё происходящее.

— Я, правда, последние два дня — не в себе… Что происходит со мной, не пойму.

— Да иди ты… — буркнула Эльвира, поставив поднос с чашками на постель, испарилась в полумраке в направлении кухни.

Шатаясь, Глеб вышел через несколько минут в след девушки. Пот и лихорадка мешали настроить резкость зрения, но он, немного отдышавшись, как после восхода на вершину, обнаружил слабое колебание занавески у окна.

Еле слышное хлюпанье и слабое подвывание, заставило его подойти ближе к источнику звука.

— Мне нужно идти…- выдавил Глеб. — Я должен кое-что сделать. Точнее… Важно — это сделать именно сегодня. …Ну, или чем быстрее, тем лучше. Всем будет лучше…

Его несвязные фразы напоминали Эльвире бред больного человека и хлюпанье — стало еще слышнее. Девушка сидела на подоконнике за занавеской, нервозно вздрагивая.

— Маша…- прошипела она.

– Вот и иди к своей Маше! – повернувшись уже спиной, услышал Глеб.

На ватных ногах он доплелся обратно в зал, стал нащупывать джинсы и свитер в очертаниях кресла…

Уже в лифте, несущим его вниз, он услышал догоняющий его знакомый голос.

— Обязательно сходи к врачу! Слышишь!? — Эльвира кричала, нависнув немного над перилами лестничной клетки на своём этаже.

— Если не забуду…- чуть слышно отозвался он.

Закутавшись в куртку и обматывая на ходу шарф вокруг шеи, Глеб брёл по заснеженной пустой улице. Преодолевая небольшие перекаты из снежных буранов после проехавшего недавно грейдера, который пытался, видимо почистить тротуар от выпавших за ночь осадков.

Ужасно мутило. Голова гудела как паровой котел, выделяя холодный конденсат из-за разницы температур. Одинокие встречные пешеходы, немного сторонясь, пропускали его, не препятствуя напору подвыпившего высокого и крупного мужчины.

Но Глеб не был пьян. Он шёл и шёл, тяжело переставляя ноги, выставив привычно руку в сторону, пытаясь уехать с этой части города, куда занесла его «нелегкая», обратно домой. К жене. К маше.

Гулкое буханье музыки из остановившейся машины с «шашечками» заставило его остановиться. Из-под длинной челки и налипшего на неё снега удалось разглядеть открытое стекло пассажирской двери грязно-жёлтой машины…

— Куда ехать, брат!?- донеслось с еле заметным акцентом из темной дыры салона.

— На Комсомольскую…- среагировал Глеб.

— Садись! Только деньги вперед! 1000 рублей!? Согласен? – страховался водитель.

— О’кей…- ответил Глеб и перемахнув через снежный валун ввалился в уже открытую заднюю дверь недорогой иномарки.

Почувствовав тепло салона и такой родной запах дешевых ароматизированных сигарет и устроившись поудобнее на заднем сидении, он провалился в яму — отсутствия сознания.

 

Вашингтон. США. Центр по контролю и профилактике заболеваний (CDC).

7 июля 2026 года.

 

Специальный агент Кью Стивенс стоял у окна, прикладывая к уху телефон и отперевшись задней точкой на подоконник. Он, внимательно вслушиваясь в речь оппонента, и смотрел вглубь душного кабинета, свободной рукой ослабляя удавку галстука на его белой рубашке.

На центральном мониторе стоящим на рабочем столе, были отчетливо видны красные кляксы. На общем, зеленом фоне карты эпидемиологической активности — пятна смотрелись не очень органично, напоминая картину сюрреалистического художника где-нибудь на выставке современного искусства.

Для агента со стажем — эта живопись на экране была более чем понятна, а немного озабоченный вид и слегка наклонная поза, предавали ему особую важность как ценителя. Со стороны было похоже, что Стивенс на линии с секретарем знаменитого художника и добивается личной аудиенции, но всё было намного прозаичнее…

— Да. — Как бы очнувшись, сказал Кью.

— Я понимаю, что возможно тороплюсь с анализом… Конечно Босс… Хорошо… — он продолжал вставлять в разговор короткие, но ёмкие фразы.

— Думаю, у нас не очень много времени. Такой активности я давно не видел. …Думаю, стоит выехать на место. …Да, я понимаю. – На последней фразе он оторвал руку с телефоном и положил его рядом на подоконник.

 

Качнувшись вперед, Кью несколькими длинными шагами подошел к своему креслу, сняв пиджак со спинки, кинул его на плечо.

Через мгновение, он стоял уже возле стойки секретаря в холе. Девушка-секретарь стояла, наклонившись к кадке с растением, и поливала из пластиковой бутылки дерево с красивыми ярко-розовыми, крупными цветами. Пестрые, зеленые листья уже успели немного поникнуть, но агент, не нарушая легкой интимной обстановки «Гибискуса» и девушки, покорно дождался окончания процесса.

— Ой. Мистер Стивенс…Вы так тихо подошли… Мне даже неловко…- стала оправдываться девушка, застигнутая в пикантной позе.

– Жара сами видите, какая. А ремонтная бригада будет только через час. Кондиционер перестал работать, но я с сервисной службой связалась, и они обещали устранить все быстро…- продолжала тараторить Сандра.

— Зеленый и красный… — вставил мысль вслух Стивен.

— Что? …Вы что-то сказали? – прервав словесный отчет, переспросила девушка.

— Я что-то сказал? – ответил Стивенс

— Да. Вы сказали что-то про цвета… — напомнила девушка.

Агент, приводя свои сумбурные мысли в порядок, снимая галстук, положил его на стойку рядом с графином с водой и стопкой папок с бумагами.

— У нас инфекционная вспышка. Красный код… Мне нужно, что бы Вы связались со всеми нашими оперативными службами. Выезд через полчаса. Маршрут и план действий я составлю сам… – тоном руководителя объявил Кью Стивенс.

Он вернулся к себе в кабинет, ожидая отчета о готовности.

 

Стук секретаря застал агента в расслабленной позу в кресле.

— Мистер Стивенс… — Сандра, приоткрыв дверь и заглядывая в кабинет, слегка наклонившись, прикрывала декольте блузки — папкой с отчетами.

— Все на месте. Вы позволите им войти? – продолжила она.

— Да-да, конечно! – ответил агент, потирая усиленно свои уши ладонями.

Через секунду в дверь вошли трое мужчин в спецодежде. Вид у них был отдаленно напоминающий хирургов из операционной; оранжевая закрытая одежда, маски, перчатки и металлические кейсы, придавали им некий футуристический вид из комиксов.

 

***

 

Долгие гудки в телефоне Джен, поднесенному к уху с аккуратным пирсингом, заставили немного поволноваться девушку.

Вызываемый абонент не брал трубку.

— Давай, Джек! …Ответь! – умоляла телефон лаборантка.

— Он убьёт меня, если ты не ответишь…- намекая сама себе на приказ Груббера, произнесла Джен.

Но, безуспешные попытки и их количество, перевалившее за десяток, не оставляли никакого шанса на смягчение нападок от шефа лаборатории. Груббер был очень строг, что касается безопасности; и её легкомысленное поведение, как нельзя, подходило под определение — «глупая курица».

— Ах, чёрт! – лицо девушки поменяло цвет от пронзающей мысли с бледно-розового на более тёмный тон. — Он же собирался улететь на пару недель куда-то в Россию…- очередная молния вспыхнула и сожгла остатки надежды.

Но эта молния была не там — на побережье, а тут — в её прелестной головке.

 

Одиноко стоящий, двухэтажный, компактный бунгало из стекла и прочных деревянных свай и щитов, хорошо вписывался в пейзаж из песка, пальм и небольших дюн. Спрятанный от лишних взглядов и без того одинокого пляжа, он низко сидел, как гриб, в рельефе этой местности. Ни людей, ни шумных городов вблизи на десятки километров.

Мистер Груббер давно присмотрел это место, а знакомый местный шериф обеспечивал должную безопасность и уединение для научной деятельности. Всё сложилось, как нельзя оптимально. И даже Джен, которая недавно совсем была официанткой в небольшом пляжном кафе на время сезона наезда виндсерферов, но чуть далее от того места, что стоял домик Груббера, тоже пришлась кстати.

Он заприметил её сразу. Высокая, спортивная, темноволосая молодая особа, с хорошими манерами и крепкими нервами. Джен была популярна в этой местности. Многие парни, катающиеся на доске, любящие волны, специально приезжали в надежде хоть на какое-то внимание с её стороны. Только всё тщетно. Джен не хотела быть объектом для выбора и умела не только постоять за себя, но и с легкостью манипулировать затуманенным сознанием женихов. Учеба на факультете биологии и генетики стала дополнением к общему списку достоинств Джейн Фаулер, который составил для себя мистер Хью Груббер в выборе кандидата на должность лаборанта для нового проекта.

 

S.A.C-27 (smart vaccine of conscience) — вакцина совести.

 

Разработка нового препарата, к которому долго шёл профессор, должен был наделить человечество особым качеством, а самым главным и конечным эффектом — отказ сознания людей от спонтанных, необдуманных реакций на жизненные ситуации.

Опыты над человеческим материалом в США запрещены на законодательном уровне, но частичное использование на животных могло опровергнуть сомнения профессора в разработке.

Первыми опытными образцами были, конечно же, лабораторные крысы.

Результаты были просто ошеломляющие.

Грызуны демонстрировали более осмысленное поведение во взрослом питомнике в группах. При стрессовых ситуациях крысы, лишенные возможности полноценного питания, оставляли корм про запас, не съедали его весь, сохраняя для младшего поколения. А семейные пары грызунов вовсе стали делиться вкусным лакомством поровну, давая возможность тем самым, надеяться Грубберу на приобретения абсолютно новых нейронных связей в мозгу парных союзов грызунов. А значит — продолжать дальнейшее усовершенствование вакцины, накапливать опыт в наблюдении и изучении.

Намечался скорый прорыв в науке. Запахло даже мировым признанием, а возможно, даже и Нобелевской премией. Хью Груббер был на исходе лет человеческой жизни, но на самой вершине своей исследовательской деятельности.

Впереди ясно мерещилось яркое будущее для всего человечества. Отказ от войн и конфликтов. Крепкие семейные узы, основанные на любви, доверии, а, если и нужно, то самопожертвованием на благо близких.

Ведь ведущий – он же главный партнер крысиной ячейки, погибал от голода первым, продлевая тем самым жизнь своему оказавшемуся в неминуемой беде супругу.

Сложнее было только с исследованием на приматах — самых ближайших родственников человека на генетическом уровне. Их просто не было… Точнее – молодых и разнополых особей этого вида было не достать. Стареющие шимпанзе не могли создавать семьи и были уже не в состоянии оценить полноту исследований.

Ограничение в бюджете тоже накладывало определенные рамки. Денег, которые Хью получал, читая лекции по молекулярной биологии и генетике в университетах Америки, хватало разве что на покупку своей лаборатории и оплату зарплаты ограниченному количеству нанятых сотрудников в штат, ну, и максимум на закупку нового материала из не крупных животных, и корма для них.

 

***

 

Глеб ощутил слабые колебания своей куртки. Ему показалось, что кто-то шарит по его карманам. Реакция его была незамедлительной. Резким рывком он повернулся на бок и влево, в свободное пространство на пассажирском диванчике автомобиля и локтем свободной руки наотмашь двинул, что хватило сил, в сторону воришки…

Послышался хруст сломанного носа и вскрик обидчика.

— Эй! Ты что творишь, брат!? – таксист закричал и стал ретироваться через противоположную от Глеба дверь, через которую видимо и напал.

— Отвали, крысёныш, — прохрипел Глеб, усаживаясь удобнее на заднем сидении, готовясь к схватке.

— Ты больной что ли? – продолжал бывший нападавший, обходя машину, и, прикладывая горсть снежного кома к носу. — Я тебя полчаса трясу, приводя в чувства. …а у тебя телефон звонит в кармане… Вали давай из моей машины, мне ехать нужно по вызову! — не унимался извозчик.

 

Поняв, что опасность миновала, Глеб потянул ручку двери и вывалился наружу.

Таксист с разбитым носом вскочил за руль и нажал на педаль газа, закрывая открытую пассажиром дверь, через водительское сидение.

Телефон продолжал трезвонить во внутреннем кармане куртки. Мужчина поднялся. Обтер лицо снегом и, подув теплым дыханием на руки, полез в карман. Протерев дисплей телефона, отметил более десятка пропущенных звонков. Последний из них был от старшей дочери Ксюши.

— Всё кончилось, мои дорогие… — промолвил он вслух. — Всё хорошо, Ксения… Я иду домой.

 

***

Россия. Москва. Январь 2027 год.

 

Джек Спендлер сидел на кожаном диване перед телевизором и смотрел новости телеканала CNN. Молодой дипломат, 35 лет, размышлял сквозь монотонные реплики диктора о событиях почти с годовой давностью…

Кожаный диван и тихая речь из цифровой настенной панели способствовали внезапной ностальгии, тем более, что тема новостей касалась его родного города Атланты.

Он вспоминал темноволосую девушку, с которой он так нелепо расстался, почти сбежав, и скребущее чувство изнутри просилось наружу.

Он не мог поступить иначе. На тот момент он заканчивал стажировку в высшей школе CIA в подразделении, ориентированном исключительно на Россию. У него была всего лишь неделя для отлета в далёкую и дикую страну, а отдохнуть хотелось по полной. В России же нет океана, а если и есть, то очень холодный, покрытый льдами и торосами.

Так думают многие Американцы, да и не только они.

Прибывая в нирване теплого и уютного кабинета, заметил промелькнувшие знакомые до боли лица в новостях. Это были профессор Хью Груббер и его бывшая девушка Джен Фаулер. Он нащупал под бумагами, на рядом стоящем столе, пульт от вещателя и прибавил звук…

Встревоженный диктор телеканала говорил о каких-то секретных исследованиях, толи легальных, то ли нет; но из общего потока исходящей информации он выделил самое главное. Они арестованы и находятся под особым надсмотром в каком-то военном госпитале, в полной изоляции от внешних воздействий, без связи с родными и вне досягаемости журналистов.

— Боже, — в некоторой растерянности произнес Джек. – Что они там натворили в этом своем бунгало?

Рука, свободная от пульта, непроизвольно стала шарить по столу в поисках телефона внутренней экстренной связи с правительством. Обычные телефоны не принимали сигнал в посольстве из-за соображения безопасности. И это хорошо усвоил Джек, поэтому сразу стал действовать в рамках инструкции разведчика.

На другом конце соединения ответили мгновенно:

— В чём дело мистер Спендлер? – сухой женский голос секретаря правительственной связи отозвался низким тембром.

— Что произошло в Атланте? Мне нужна подробная информация! – дипломат был убедителен.

— Секундочку… — со знанием секретарской науки парировала девушка. – Я вышлю вам факсимильную телеграмму, мистер Спендлер.

Буквально через минуту в углу загорелся красный огонек факса. И с тихим, едва заметным шелестением стали вылезать по очереди листы с текстом.

 

Чем дольше вчитывался в информацию Джек, тем шире становились его глаза. А лицо непроизвольно меняло цвет, как у юного школьника, который стоял перед директором школы за свои провинности.

 

***

 

— Папа, где ты был? – голос дочери Глеба застал его в коридоре, кода он снимал обувь.

Он поднял голову и увидел Ксюшу, на руках которой была младшая Полина.

Не дождавшись ответа отца, девочка стала говорить дальше:

— Полинка только уснула, и я несу её в кроватку. И я сегодня не ходила в школу, потому что мама болеет и не может ничего делать…

— Как болеет? – Глеб настороженно посмотрел в сторону их с женой комнаты.

Он быстро скинул оставшуюся одежду на пол и осторожно, пытаясь не задеть Ксению с Полиной, проскочил в супружеские пенаты.

Мария лежала на неразложенном диване под пледом спиной к двери.

 

Осторожно приблизившись к жене, откатив немного в сторону журнальный столик с какими-то лекарствами, присел на край и положил руку на плечо Маши.

От волнения у него прошёл и озноб, и в голове наметилось заметное прояснение; то ли неожиданная болезнь стала отступать, или это просто реакция на очередной стресс самого организма. Он не придал особенного значения этому и наклонился к лицу своей женщины, в полной уверенности, что она спит.

— Где ты был? – тихо спросила Маша, не поворачиваясь.

Кривая улыбка прилипла к лицу мужа.

— У неё… — сухо выдавил из себя Глеб. – Но все в прошлом, малыш. Давай всё обсудим Марусь? Я никудышный муж и, видимо, отец. И не ищу оправданий своим поступкам. Но, может, стоит перевернуть эту страницу?

— Давай попробуем. Мне тоже есть, что сказать тебе. – парировала Мария, повернув в сторону Глеба мокрые глаза.

Глеб обнял супругу за плечи, встал с дивана и, придвинув к дивану кресло, уселся в удобную позу.

— Ксюша…не твоя дочь. Так получилось. Извини. – призналась Мария.

 

***

 

Профессор застал Джен у закрытой стеклянной двери, в холе. Его внешний вид напоминал ликвидатора с чернобыльской атомной станции. Маска, респиратор и высокие бахилы на оранжевом фоне комбинезона смотрелись, как в фильме про биологическую угрозу всему человечеству.

Не дожидаясь обнаружения своего присутствия, он произнёс:

— Ты связалась с ним?

— Нет. – ответила Джен. – Он далеко. Видимо, поэтому не отвечает на звонки.

— Объясни мне все вкратце, у нас не так много времени. – Груббер был настойчив.

— Вы знаете, что такое любовь? – спросила лаборантка, как бы пытаясь смягчить обстановку.

Груббер, осознавая тупиковую ситуацию, медленно стал двигаться в сторону девушки.

— Знаю… — профессор сменил интонацию. — Как я понимаю, Джек за пределами соединённых штатов?

— Да. – повернувшись лицом, ответила Джен.

Хью Груббер, постояв какое-то время с элементом отрешённости, стал снимать с себя защитную амуницию.

— Я не готов был к такому финалу, — произнес старик. — Животные не умеют выражать свои мысли словами, а вот люди так много болтают. Они много говорят лишнего. Даже там, где стоит промолчать и не нарушать хрупкое равновесие, люди болтают без умолку… – закончил профессор.

 

Рассчитав формулы, и, связав все цепочки воедино, вероятно все же есть факторы, которые стоит учитывать и трезво оценивать все возможности. Ведь они могут стать слабым звеном и разрушить все. Хью Груббер стоял, как на кладбище — обгаженный воронами, пытаясь осознать весь масштаб произошедшего.

 

***

 

Из мировых новостей:

Январь 2027 год.

 

Президент соединенных штатов Америки — Тиффани Трамп подписала указ о банкротстве федеральной финансовой системы США и полном погашении государственного долга. Рассказала о внебрачном зачатии наследника от семейного массажиста…

О продажи всех имеющихся федеральных денежных резервов в ценных бумагах и облигациях, в том числе и передаче золотого запаса в счет уплаты долгов государства перед кредиторами.

 

Бессменный китайский лидер — Си Цзиньпин признал свою страну — как государство-вор всех новейших мировых технологий. Подписал указ «О рисе». В нём говорится о внеплановой обработке и передаче всех сельскохозяйственных земель государства под посевы и нужды голодающих провинций Китая. Отказ от всех территориальных претензий к странам юго-восточной Азии. Председатель КНР Си Цзиньпин объявил о своей досрочной отставке.

 

Президент Российской федерации — Дмитрий Медведев, в ходе своего официального визита в страны ближнего востока, сделал официальное заявление:

— Мне жаль. Искренне, поверьте! Но, то, что мы продаем газ и нефть в страны, в которых и так есть свои органические ресурсы, забыв о своих гражданах, которые сидят без зарплат, тепла и достойных социальных выплат. Честно сказать мне стыдно. Предлагаю отдать Японии — приморский край и все острова, на которые они претендовали многие годы в счет уплаты всех долгов, с учетом искусственно созданной инфляции.

Отметил о предстоящей поездке в Колумбию к своему другу — бывшему президенту.

 

Президент Колумбии – Эстебан Сантос, на форуме государств южной и северной Америки заявил:

— Вот вы жжёте…. Перевороты, банкротства, импичменты и прочая ерунда, ха-ха-ха… Мне пофиг! Я, как нюхал, так и буду нюхать!

 

Император Японии – Акисино, в ходе мировых событий сообщил:

— Я всегда хотел мирового признания сексуальных меньшинств. И мне не понятна реакция лидеров некоторых государств. Нужно в корне пересмотреть эту проблему. Я сам — гей… И мне приятны все официальные приёмы и встречи. Там такие есть милашки… Нужно быть толерантнее к нам.

 

***

 

Кью Стивенс бегло окинул взглядом вошедших. Не теряя ни минуты даже на приветствие, стал вводить группу в курс дела, раздавая каждому персонально листы с информацией.

— Первое, господа! Нам нужно прибыть, как можно быстрее, в инфекционные клиники Атланты, Денвера, Сан-Диего. Для этого в нашем расположении правительственный вертолёт. Изъять все пробы из лаборатории и немедленно приступить к анализу. Произвести личный осмотр поступивших больных, вызывающих особое подозрение.

 

Агент Кью Стивенс был более, чем жёсток, когда дело касалось незамедлительных реакция на ситуацию «Ч».

 

— Второе! – продолжал, с быстротой диктора телеканала, вещать Стивенс. — Не забываем о личной безопасности. Защитные костюмы, маски, перчатки не снимать!

— И третье! – тут он сделал особый акцент.

— Симптомы болезни схожи на обычный ГРИПП группы «А»: кашель, головная боль, насморк, покраснение глаз, общая вялость организма. Только скорость распространения среди людей значительно выше, чем даже у известной нам геморрагической лихорадки Эбола.

— Моё личное мнение, что вирус распространяется не только при личном контакте среди людей, но, и воздушно-капельным путём. Возглавлять вашу группу приказано лично мне. Требую от вас соблюдения субординации, как в военное время! — закончил агент.

 

***

 

Эльвира, сидела в неудобном кресле общего зала аэропорта «Шереметьево», покорно ожидая информации о посадке на рейс в Сан-Диего. Единственный рейс, который был из Москвы без пересадок и лишних перемещений между городами Америки.

В столицу она прилетела загодя. Прошлась по красивым бутикам и некоторым художественным выставкам. Вот только внутренняя пустота в душе так и не заполнилась.

Она улетала далеко и, как ей хотелось — надолго. В другую жизнь.

Вытирала набегавшие слезы, раз за разом стекающие по щекам…

Какой-то иностранец, проходивший мимо неё, споткнулся о спортивную сумку девушки, подсел, предложил свой платок, что-то говорил с акцентом, видимо, хотел помочь. Но она не слышала. Все было в тумане. Недавняя простуда, хоть и отпустила, и было уже немного легче, но осадок бывших отношений с мужчиной не отпускал. И все, что она могла принять от посторонних людей — это платок. Он быстро намок, и пришлось вернуть его владельцу.

— Мистер Спендлер, – громкий женский голос информатора аэропорта объявлял. – прилетевший рейсом 256 из Денвера! Вас ожидают в зоне прилета № 3. Повторяю!

 

Иностранец, оглядевшись, быстро встал с соседнего места, где сидела Эльвира. Накинув на плечо свой нехитрый багаж, поспешил прочь, выискивая глазами встречающих.

 

Уже где-то в глубине зала Эльвира заметила незнакомца, который пытался оказать ей сочувствие. Он уже был в объятьях женщины. Из шумного вороха разноголосиц сумела различить только имя, которое часто повторял мужчина:

— Мария, Мария…

 

***

 

Сводки мировых источников государств о чрезвычайных происшествиях за 2027 год:

 

США:

274 064 – самоубийств по причине супружеской неверности.

20 203 – отказа от новорожденных.

321 358 – увольнений с места службы или работы с формулировкой:

1. начальник – идиот

2.служебные домогательства

121 020 – острых психических расстройств с помещением в государственные и частные клиники.

33 613 – убийств по причине нарушения частной собственности и вторжения в личную жизнь.

 

Россия:

201 036 – абортов

401 023 – разводов

187 034 – прекращения деятельности предприятий: ОАО, ООО, ИП по причине нарушения трудового законодательства.

501 566 – обращений родственников в наркологические клиники за помощью.

 

Конец.

 

От автора:

Совесть – качество, которое воспевают поэты, пропагандируют все ведущие психологи, историки и аналитики, как высшую ступеньку самосознания.

Совесть – это хорошо, правильно и не подлежит порицанию или отрицанию.

Сами люди понимают это, и многие согласны с такими доводами.

Но, без набора других важных вещей и ценностей, которые проверены жизнью и опытом прошлых поколений, без полноты мышления и осознания меры ответственности за свои дела или поступки — это пандемия.

 

 

© Евгений Мирс, 2017