***

Этот мир, казалось, совсем сошел с ума. Школьные коридоры практически опустели, не говоря уже о городских улицах и магазинах. Больницы были переполнены, а те, кто еще не заразился, разделились на два лагеря: слишком уверенные в себе, чтобы прятаться от опасности, и убежденные в том, что стены их дома обладают способностью защищать их от любого зла. Этих людей объединяло одно: все они ошибались. Я не знаю, что происходит вокруг, откуда взялся этот вирус и как с ним бороться. Я лишь вижу, что вокруг умирают люди, а власти с экрана плазмы вещают нам о чудодейственном лекарстве, которое спасет нас. Нужно быть полным идиотом, чтобы не видеть правды: они в панике; никто не знает, что делать, да и лекарства никакого нет.

Именитые врачи всего мира придумали этой заразе название. Пандемия. Что ж, неплохой способ избежать экзаменов. Только вот вряд ли кому-то нравится смотреть, как умирают его родные, друзья, одноклассники, любимый учитель физики, соседский пес, который всегда пачкал своими лапами джинсы. Все они должны были прожить долгую жизнь. Но какой-то гребаный вирус все переиграл по-своему.

***

Я Кира. Мне семнадцать, и я обычный школьник. Только вот от школы теперь осталось только название. В моем классе сидит четыре человека; это на двадцать семь меньше, чем во всей школе. Три калеки, три чумы… Забавно, конечно, но только чума одна. По телевизору сказали, что это пандемия. По мне, так лучше б они искали вакцину, а не названия всякой дряни придумывали. Не знаю, зачем я все еще хожу на уроки. Учитель так и не пришел, может, заразился, а может, просто не видит во всем этом смысла. В классе стояла тишина, от которой хотелось повеситься. Но зачем мучиться, болтаясь под потолком, когда через неделю вирус сделает все за тебя? Тишину нарушил шум открывающейся двери. Я надеялась, что сейчас войдет преподаватель, и мы хоть немного поговорим, чтобы развеять скуку. Оторвав глаза от парты, я увидела у входа в класс высокого парня. Его чрезвычайно короткие волосы открывали моему взоры скулы, настолько выразительные и острые, что ими можно было вскрыть вены. Что-то я часто думаю о суициде, надо вынести этот мусор из моей головы. Этого парня я видела впервые. Обычно в школе все друг друга знают, хотя бы в лицо, а такое лицо я бы точно запомнила. Он явно нездешний. Его приход ничего не изменил – в классе снова воцарилась гробовая тишина. Взглядом я проводила его к первой парте, на крышку которой он так уверенно и нагло сел. Три моих сокамерника занимались своими делами, не обращая на посетителя внимания. Я же не сводила с него глаз: то ли внешность его меня так притягивала, то ли мне настолько приелась эта чумная рутина, что я заинтересовалась незнакомым человеком. Впрочем, он делал тоже самое.

- «Я Эван.», - вдруг произнес незнакомец, многозначительно улыбнувшись мне.

- «Кира. Ты новенький? Не знала, что в такое время кто-то решит сменить школу. Откуда ты?»

- «Мои родители ученые, они переехали сюда, чтобы помогать искать вакцину от пандемии. Ну и я вместе с ними. Штат Огайо. Мы оттуда перебрались. Знаешь, у меня есть предложение на миллион: пойдем прогуляемся? Ты покажешь мне тут все. Не обещаю очень интересную беседу, но это явно лучше, чем сидеть здесь.»

Не то, чтобы я никогда не прогуливала уроки, но сначала меня это предложение немного смутило, всего лишь на секунду, ведь моей пропаже даже не предадут значения, моим родителям не позвонят с жалобами, их не вызовут в школу. К тому же я была бы не против оказаться в кампании такого парня.

- «Отличная идея.»

Мы вышли в пустой коридор. Меня даже не пугала перспектива быть застуканными за прогулом уроков. Надо было что-то говорить, но я понятия не имела, с чего начать. Кажется, пора пускать в ход свою язвительную натуру.

- «Ну, знакомься – это шкафчики, в них мы подкидываем друг другу неприятные сюрпризы. Тут у нас фонтанчик, говорят, вода в нем вкусная, но я бы не рисковала. Прямо по курсу лужайка, можно сходить туда, там очень красивая зеленая трава, как и везде.»

- «Хах, а я в тебе не ошибся. Предлагаю устроиться на вашей траве и поболтать.»

Мы вышли на улицу. Тишина была нашим верным спутником, весь городской шум давно куда-то испарился. Я села под деревом, чтобы на него можно было опереться, Эван сел напротив и начал пристально смотреть на меня. Ненавижу такие моменты, что за привычка так нагло рассматривать людей?

- «В чем дело? У меня из-за пандемии вырос второй нос? Почему ты так на меня смотришь?», - не выдержала я.

- «У тебя очень красивые глаза. У моего хомяка были такие.»

- «Очень мило.»

- «Он умер шесть лет назад.»

- «Соболезную, конечно, твоей потере, но я тоже скоро умру. Как и все остальные.»

- «Что за бред? Родители сказали, что им уже удалось разработать экспериментальные образцы вакцины. Так что совсем скоро все мы будем вспоминать это как страшный сон.», - еле сдерживая смех, сказал Эван.

Мы разговорились. Я не знаю, сколько прошло времени, шел ли сейчас урок, или была перемена – звонки перестали давать. Но вряд ли это имело значение. Мы смеялись, кидались сорванной на лужайке травой и нам было определенно весело. В какой-то момент мы оказались слишком близко. «Стоп, Кира. Ты знаешь его первый день. Ну и что, что он невероятно красив; плевать на происходящий вокруг апокалипсис. Ты этого не сделаешь. Нет, нет, нет.», - спорила я сама с собой в своей же голове. Конечно не сделаю. Потому что это сделает он. Да, он поцеловал меня. Прямо сейчас, это все еще происходит. Приличия ради надо оттолкнуть его. Но я не хочу, вообще-то. Где мой мозг? Кажется, я потеряла его в этой траве. Черт, почему ты пришел в мою жизнь именно сейчас, когда все мы вот-вот умрем от вируса? Мы целовались, казалось, дольше, чем разговаривали. Ну, я хотя бы не чувствовала себя идиоткой от того, что несу чушь.

Домой я пришла в час ночи. Все это время мы гуляли по опустевшему городу, держась за руки. Мы вели себя как глупые влюбленные малолетки, учитывая все происходящее вокруг. Но мне было все равно. Если завтра умирать, то в последний день моей жизни я была абсолютно счастлива.

***

Утром он встретил меня возле дома, и до школы мы, что неудивительно, не дошли. Эван вел меня куда-то почти молча, он был серьезен, но не зол. Как будто его очень беспокоил какой-то вопрос. Мне становилось страшно. Наконец мы пришли в безлюдный парк аттракционов, здесь было от силы десять человек, бесстрашные люди. Мы сели на скамейку и еще очень долго молчали. Эван засунул руки в карманы и, наморщив лоб, начал оглядываться по сторонам, словно искал кого-то, кто поможет ему найти слова, чтобы наконец сказать то, что он так сильно пытается удержать в себе. Я не сдержалась и спросила наконец:

- «Ты в порядке? У тебя что-то на лице.»

- «Ты о чем?»

- «О твоей проблеме. Она у тебя на лице отпечатана, но только ты не говоришь ничего. Что случилось?»

Следующие его слова заставили меня покрыться мурашками. Теперь понятно, что его так расстраивало. Поверить не могу, что все вот так обернулось. Что за шутки играет со мной судьба?

Все дело было в том, что его родители рассказали ему о проекте, целью которого был поиск недостающего ингредиента для вакцины. Она была не совершенной, ей чего-то не хватало. Ученые провели сотни исследований, выявили закономерность смертей, сделали какие-то выводы. Эван не объяснял мне все это в ярких красках, ведь суть была не в этом. В состав вакцины для ее эффективного действия должна входить кровь четвертой группы с отрицательным резус-фактором. Стоит ли говорить о том, что обладатели такой группы встречаются крайне редко? Однако сюрпризы на этом не заканчивались. Ученые навели справки, посчитали примерное количество таких людей. Оказалось, что если каждый сдаст по максимально допустимой дозе, а это шестьсот миллилитров, то этого хватит для того, чтобы вылечить всех зараженных и предотвратить появление новых. Но вместе с тем, что четвертая группа крови с отрицательным резус-фактором способна спасти все человечество, она так же ставит под удар всех ее обладателей: ученые обнаружили, что первыми заразились и погибли почти восемьдесят процентов потенциальных доноров. Даже если им и удастся собрать всех их в лаборатории и сдать кровь для спасения человечества, то обратно из нее они уже не выйдут. Белые стены, суетящиеся медсестры, наполняющиеся кровью пакеты, слабость в теле – это последнее, что они запомнят. Ведь им придется пожертвовать всей своей кровью, а, значит, и жизнью.

Это все очень трагично, но мы бы посочувствовали этим людям и всем остальным, затем смирились бы и продолжили наслаждаться последними днями, если бы я не услышала следующего:

- «Родители показали мне список доноров этого города. Всего два человека, Кира. Два, понимаешь? Судьба не была бы судьбой, если бы ими не оказались те самые два человека, которые сейчас сидят в парке на скамейке. В этом парке, Кира. Ты понимаешь?».

От таких новостей я даже не смогла ничего сказать. Не поднимая глаз, я сидела и молчала, будто мне отрезали язык. Да и что было говорить? За всей этой историей я и не заметила того факта, что моя группа крови совпадает с требуемой. Я даже не думала об этом. Но все это слишком неожиданно. По сути, от меня зависит жизнь всех на планете. Я прекрасно понимала, что есть другие люди с такой же группой крови, что они могут сдать, а я буду жить дальше. Но что останавливает их перед тем, чтобы струсить и не помочь? Что останавливает меня? Если я сейчас откажу, то мы все умрем через сутки, может, через неделю, максимум – месяц. Жизнь одного человека явно не стоит жизней всех остальных. Если, конечно, речь идет не обо мне, ведь я лучше всех. Черт, я даже сейчас не могу серьезно рассуждать. Во всяком случае, это очень благородная смерть. Из двух зол выбрать меньшую и спасти родных, чтобы не умереть с ними через пару дней. Хорошо. Да. Думаю, да. Осталось не струсить.

- «А что ты решил? Ты сможешь пойти на это?»

- «Я не спал всю ночь. Решение очевидно, но далось оно мне крайне нелегко. Ради спасения тысяч – да, я пойду на это.»

- «Мы пойдем вместе. Я не позволю себе отсиживаться, когда от меня зависит судьба людей.»

Мы смотрели друг на друга, понимая, что это последний наш день. Мы молчали целую вечность, понимая, что слова сейчас были излишни. Вот и все. Это конец. Наш конец.

***

В лаборатории, куда меня привел Эван, нас встретили двое пожилых мужчин. Они смотрели на нас как на героев, но на тех героев, у которых вся жизнь впереди. Была впереди. Мы попросили не разделять нас во время процедуры, так мне было бы спокойней. Вероятно, Эвану тоже.

Нас завели в палату, где стояли кушетки. Все такое белое, что мне даже смотреть на это было больно. Хотя это могла быть боль осознания скорой неизбежной смерти. Мы легли на соседние кушетки. Вокруг начали бегать люди в белых халатах. Мы лежали и смотрели друг на друга. Если последнее, что я увижу, будут его скулы, то мне будет проще думать, что погибла я от потери крови, порезавшись о них. К процедуре уже все было готово. Нас еще раз спросили о серьезности нашего решения, но отступать было поздно. Родителям я оставила записку, где все объяснила. Они бы точно меня не пустили, поэтому я обошлась без сцены жертвенного прощания.

Иголка проткнула мою руку. Началось. Мы снова смотрим друг на друга. По моей щеке катились слезы.

- «Мне страшно, Эван.»

Без слов он дотянулся до моей руки и сжал ее так сильно, как только мог. Глядя в глаза друг другу, мы ждали конца. Нашего конца. Я ошиблась, когда полагала, что участь бедных доноров заключалась в том, что последним воспоминанием в их жизни будет противный белый цвет, разбавленный винным цветом крови. Последним моим воспоминанием было его лицо. Два дня, всего два, но я знала, что он тот самый человек. Я запомню его таким и умру, держа его за руку. И если судьба так распорядилась, то я не буду ей мешать.

***

У этой истории счастливый конец, ведь наша жертва спасет тысячи людей. Мир со временем отойдет от этого потрясения и жизнь пойдет своим чередом.

Все выжили. Но только не мы. Пандемия не убила человечество, но она смогла убить нашу любовь. Надеюсь, в ином мире мы сможем быть вместе, хотя я никогда в это не верила. Впрочем, сейчас я готова поверить во что угодно, лишь бы знать, что в эти глаза я буду смотреть вечно. Нет, только не сейчас, пожалуйста. Его рука слабеет, я вижу, как он умирает. Я не чувствую больше ничего. В глазах темнеет. Сердце перестает качать кровь, потому что качать уже нечего. Журнал зафиксировал смерть.

9.02.2017

10:21

Так погибла наша любовь.