Баллада о Седом
Он жил один, старик согбенный, грозный,
Седой, как лунь, и боль глаза изъела.
Он кашлял всюду - слушать невозможно:
С надрывом бухал, старый, то и дело.
Его судьба похуже дезертира:
Тот жил, дышал и глаз не опускал:
- Ну, мало ль! Ну не хватило жилы,
Но я ж к врагу на милость не бежал!
А тут, как всех, призвал военкомат.
Ушёл на фронт - ни строчки, ни словца...
- И чтобы выжить, в плен попался, гад -
Унизил, опозорил и убил отца!
После войны пришёл к себе домой -
Никто не встретил на крыльце родимом.
Как снег, пришёл, как лунь, совсем седой.
Отца и мать тоскою опалило.
Они ушли без радости от долгожданной встречи,
Без страшной боли от потери сына,
Угрюмо надрывая горький вечер:
- Уж лучше б без вести пропал и сгинул.
Мне было десять - я его боялась.
Едва не стала по его вине изгоем.
Как все (я в том не сомневалась) -
Уж лучше б умер - меньше было б горя.
Был зимний день. Февраль скатился набок.
И вдруг повестка - райвоенкомат.
И он пешком - везти кому же надо!
Не человек, а так... и не солдат.
Открыта дверь...
- Здорово, брат Иван!.. И по мужским щекам
Слеза ползла тяжёлая, скупая.
- Давай за тех, кто спать остался там
В Долине смерти в середине мая.
Ты помнишь, как ползли по грудам тел,
Кишащими червями, захлёбываясь жижей,
Тянули шнур, и как я пить хотел,
Но всюду были только КРОВИ лужи.
Мы справились тогда. У Рощи смерти
Они совсем загнали нас в петлю.
И ни патрона. Помнишь, кто-то крикнул:" Черти!
Пошли в последнюю. Сведём их всех к нулю!"
Рывок - в руках кирки, ножи, сапёрки.
Мы их душили, резали и грызли.
Смешались с телом наши гимнастёрки,
И голоса в одном сливались визге.
И я упал, но видел твои зубы,
Что рвали горло обер-лейтенанту...
Но разве это, Ванька, мы забудем?!
А дальше лагерь Сырецкий - изнанка
Их мёртвых душ и наших мёртвых тел.
Готовили побег и я бежать хотел.
Да вот не смог. Но ты, Седой, прорвался,
За нас, за всех с лихвою отыгрался!
Что ж дальше?
- А дальше что? Уж лучше б я тогда
Лежать остался в поле жёлтой ржи.
В тот день навек ушли мои года,
И я лежу у жизни на межи.
Собаки драли в клочья моё тело,
Штыки моё кромсали мясо,
И сапогом окованным без дела
Меня топтали больше часа.
Я слышал только: "Еr ist tot!"
Глаза закрылись, как полушкой.
Но я не сдох - циничный анекдот...
Во ржи меня спасла хохлушка.
Майор дрожащею рукой
Достал из новенькой коробки
Тут Красный орден боевой
За битву в Ржевской мясорубке.
- Ну вот, Седой, теперь я счастлив:
Я отчитался пред судьбой...
Он к дому шёл, как к Богу в ясли
И сонмы звёзд вёл за собой.
