Гость
надбровно хмур,
надгубно колок.
ему навряд ли угодишь.
суров велюр
его иголок
и огрубевших рук
Париж.
ему неведом
Эйфель хрупкий.
и сено для него - эдем.
но вымолить
его уступки -
наисложнейшая
из тем.
он входит зримо
и весомо,
пол прогибается,
дрожа.
становится ключом
бессонниц
его объятий грубых
жар.
ему любовный шёпот
гадок.
в нём сила,
чтоб подковы гнуть.
он состоит из тех загадок,
в которых проще
утонуть.
