Смерти нет
I. Воздух
Оседлав ветер,
ты летишь в междулетие
по ночным проспектам и площадям.
Фонари вслед удивлённо глядят,
и прядают крыльями золотыми грифоны...
"Вне зоны доступа" сообщит телефонный
божок. Снова не уберёг, не помог.
А луна над головой треснутым пыльным плафоном
равнодушно свет проливает, и Бог
крутит дырочкой в правом её боку...
Нет, прицелом...
Очень хочется себя почувствовать целым...
На каком-нибудь берегу.
Ты летишь, разрезая крылами вязкую
непригодную для дыхания смесь,
над знакомыми с детства местами, дворцами, мостами...
И отчётливо понимаешь, что вышел весь. –
Не хватает воздуха!
Воздуха не хватает!
А потом наступает
гипервентиляция лёгких
(аккурат на тридцать первое декабря),
выжигает в груди последние крохи...
Но сквозь вату облаков
пробивается голос далёкий:
"Прилетай скорее!
Я жду тебя!"
II. Огонь
Смерти нет.
Только огненное зарево заката,
Да лес, сплошной лес вокруг –
так похожий на Норвежский лес Мураками.
Воздух разрежен и чист.
Ты пьёшь его большими глотками...
А потом вдруг
замрёшь на выдохе... и не дышишь.
Смерти нет!
Слышишь?
Белый лист.
Ты сжимаешь в руке
Куриного бога –
от невзгод оберег.
С неба падает пепел острога,
превращаясь в невнятное месиво –
то ли грязь,
то ли чёрный снег.
Он уйдёт в землю,
чтобы очистившись,
просочиться весной
живою водой.
Гаснут искры, темнеют угли...
А за лесом встаёт рассвет
Нет ни бед, ни тревог, ни мук... и
смерти нет.
III. Вода
Буря прожита – тишина…
Только волн завитки шумят.
Да зажаты в тугую горсть
Завитки белёсых волос.
Опущусь – смешаюсь с травой,
Не испить мне воды живой…
По шершавой коже руки
Плавниками режут мальки,
Взрезан мохом поросший горб,
И сочится влага из пор.
Напиталась за сотни вех…
Вымывает трясину дрегв.
Солнце катится кувырком –
По-над полюшком да селом…
…Изгнан чуждый, упрямый дух! –
Голосисто орёт петух.
И, привешенный на крючок,
Глаз таращит куриный бог.
Не надейтесь на зло-"Боглаз"!
Из трясины достану вас!...
Ти-ши-на. Пузырится гать… –
Слышно – горько вздыхает тать.
Печка. Пряжа. Тепло. И… дом.
"Стала я бесприютным злом..."
Полный туес ягод, грибов,
А на донце – кукушкин лён.
"Доля девкина – нитку прясть.
Злость показывать не под масть!"
Карты вертятся: ворожба,
От заклятий дрожит изба...
"Смоешь, девка, позор ты свой
Не слезою... живой водой".
Расточилась и родилась.
Не вернуться обратно – прясть...
Доля стала моя иной:
Не болотница – дух морской.
Много тысяч вёрст до земли.
Бури землю ту замели.
Плач и крик среди мёртвых вод...
да Исход.
IV. Земля
небогоизбранный народ, небогоизбранной землёй
идёт навстречу темноте, а горизонт, как василёк —
синеет где-то вдалеке, но и ему пора погаснуть.
у остывающей пустыни раскаляется опасность.
над местом, где когда-то зарождалась колыбель
цивилизации — теперь воспламеняется коктейль.
снуют, как ящерки в ночи, по улицам башибузуки,
но горожане к их приходу оказались близоруки.
им не поможет оберег — он их уже не уберёг,
и междуречье полумесяц разрезает поперёк.
подсветит, как фонарь, междоусобицы и войны.
в них будут убиенны те, кто этим недовольны.
на самолёт, но не ковёр, посадит местный падишах
свою семью и улетит, чтоб разбираться в падежах
далёких северных краёв — сюжет несказочного фильма:
их провожает птица Рух, их привечает птица филин.
не нанизать камней на нить, во мгле не скрыться, не спастись
под новый год, где за драконом проявился василиск.
шли караваны из людей в степи — оборванные бусы.
я сплю. во сне я вижу хаос.
и хочу проснуться.
V. Любовь
«Если долго стоять у окна и смотреть во мглу,
разглядишь только мглу. Повернись от стекла к теплу.
Мы с тобой не спасители мира — ты не Лилу,
да и я, без сомнения, тоже не Корбен Даллас.
Этот трепетный мир навсегда обращён в сортир.
Холодильник пустой, но остались вино и сыр.
Если город укрыл нас в одной из своих квартир,
мы ещё поживём. На сегодня лишь это — данность.
Наши жизни — дырявые камни в сыром песке:
можно выбросить в реку, а можно согреть в руке.
Или просто носить на плетёном цветном шнурке,
закрепив хитроумным узлом на твоём запястье.
Благодетели в нимбах являются лишь во сне.
Извини, но иллюзия с крыльями на спине
не способна отправить на праздник тебе и мне
через службу доставки в подарок коробку счастья».
Он собрался продолжить беседу, допив вино:
«Если хочешь волшебного действа, включай кино.
Я не Брюс, ты не Милла, что в целом чудесно, но…».
И на этом внезапно заснул, не закончив фразу.
А она всё смотрела куда-то сквозь муть стекла:
там среди облаков молодая луна плыла,
и расправив над дремлющим городом два крыла,
кто-то в небе парил, недоступный чужому глазу.
