ЦИКЛ СТИХОВ: КАМЕНЬ, ДЕРЕВО, ЧЕЛОВЕК
I.
тысячелетнее дерево
даже если не выдержит бури
будет распилено временем на миллион амулетов
сглаженный камень
в котором вода пролизала отверстие
станет предметом детского вожделения —
смотри! я нашёл куриного бога!
мальчику шесть
он дарит девочке камень
девочка приносит в ответ
причудливую деревяшку просоленную прибоем —
познание мира
познание божества
спины детей почернели от морского загара
волосы выцвели —
они навсегда будут счастливы
и умрут в один день —
разве боги допустят чтобы с кем-то из этих двоих
случилось недоброе
покуда крепка чистая вера
покуда голос быта не заглушит
голос сердца
они будут говорить с камнем
они будут говорить — с камнем
ветром и деревом
языком любви и свободы
языком полёта
покуда не заглушит..
II.
Оберегала ты меня от злых начал.
С холодным снегом я слезу твою венчал,
С холодным снегом и пожухлою травой.
Ты говорила: «Не спеши, иди за мной».
Я шёл и думал про законы волшебства.
Снег пересилил и в песок ушла трава,
Потом вернулась беспокойным стебельком.
Оберегала ты меня немым звонком.
Так горько было, в трубке выла тишина,
Февраль буранил, в сопках пряталась весна.
Шептали губы: «От тревог оберегай».
Желало сердце лепестковый месяц май.
Ночь отвернулась на секунду, я сбежал.
От оберега в край непознанных начал.
И в том краю, среди тумана и огня,
Твоя слеза в последний раз прожгла меня.
III.
принял предзимье разум смурной за март.
те же: погода и под ногами хлябь,
то ли уходит, то ли пришла зима -
нет ни просвета в сером, куда ни глянь.
стойкие мысли - беса мне умолить,
чёрен ли, бел он - чтоб колдовски потёр
память о марте, вскрывшем сажень земли,
где под лопатой сгинул разлапый тёрн.
греет мне грудь не крест, амулет, я знал:
с верой в тебя - встречь клирикам ринусь в бой.
ты полагалась крайне на этот знак.
...но от судьбы не спрятал куриный бог...
IV.
За твоим ноябрём
бесконечная белая степь
декабрей, январей, февралей,
меланхолией сжатых.
Сон бездонно глубок.
Прочен спящей красавицы
склеп.
Налетает с полей
белым вороном
ветер
крылатый.
И уже всё равно,
что метель зашифрует
твой след -
охраняет покой
онемевшая снежная стая.
Всё кружит и кружит -
а прохожему кажется:
снег
невесомо парит
и на плечи берёз оседает...
Помнишь,
прежде зарёй
ты была в его мраке густом
И рубины твои
зажигали его
поцелуи?
Непривычно алел
твой рябиново-яркий восток.
И орбиту земли
обвивали
небесные струи...
Жить.
Друг в друге тонуть...
Но где был оберег -
пустота.
Грубо порвана нить -
словно кануло
алое
счастье.
Заметает твой путь.
Не пробиться. Надёжна плита.
Но теперь до зари
и прозревшему
не докричаться
V.
Розы, морось на перьях. Ограда. Закатная прелесть
Прелых листьев, укрывших поросшие сталью холмы.
Ты пришёл, хоть я больше не верю, не жду, не надеюсь,
И принёс запах ветра, свободы и близкой зимы.
К волнам вьюги готовясь, снимают одежды дубравы,
Нагло-алый вьюнок, шелестя, льнёт к простому кресту.
В жёлтой глине растут, пробиваясь из сумрака, травы,
И галдящие вороны солнце на крыльях несут.
Тут, за дёрном и мхом, за чертой ледяного муара —
Тяжесть влажной земли, что — живым — не понять никому.
Только нить бирюзы, оберег, твой последний подарок,
Яркой россыпью звёзд согревает сквозь холод и тьму.
Слева, справа — соседи. Безглазы, недвижны и немы,
Будто куклы, застыли в поеденных тленом гробах.
Плачет птица по дню. А в саду отцвели хризантемы,
И не спящая память полынью горчит на губах.
Пряно-сладкие ночи. Закаты со вкусом самбуки.
Двое в лодке над бездной сияния — только лови
Звёздных пуганых рыб — и летит спелым яблоком в руки
Бесконечное лето и полные сети любви.
Взмах крыла — облетели веселье, дела и тревоги.
Дом, слова и мечты — как погост — зарастают быльём...
...Мне всё снится: идём пухом стёганой лунной дорогой,
И в рассветную бездну, обнявшись, ныряем вдвоём.
