В углу нашего старого сарая жили два соседа. Они расположились на разных этажах. Тот, что выше - отшельник, у него было крупное тело и короткие лапки. Из прочной паутины он построил крохотный домик, в который едва протискивался, складывая конечности. Ниже оплёл угол сенокосец. Мелкое тело и долговязые лапки создавали ощущение лёгкости и изящества. И паутина у него походила на кружева. Соседи отличались друг от друга. Нижний был домоседом, но никогда не затаивался. А верхний, напротив, появлялся редко, выходил по ночам на охоту, а в остальное время «отсыпался» в логове.

Однажды летом мы с дедом пришли в сарай чинить велосипед. Комариная рота орудовала в сарае так, что стоял гул. Дедушка зажёг пластину от комаров и прикрыл ненадолго дверь. Гула больше не было. Везде валялись комариные ослабленные тушки, еле дрыгающие ногами. Но больше всего повезло долговязому. На его широко расставленную паутину попадала куча комаров. Паук был вне себя от радости. Он забыл о том, что нужно оплести их в паутину и только подтанцовывал от одной жертвы к другой.

Видели бы вы морду соседа сверху. Я наблюдал изумление, которое сменилось завистью. Из его хелицер текли слюни. Вдруг паук покинул свой кров и, подняв передние лапки и клацая зубами, напал на соседа. Длинноногий был изрядно напуган. Он не стал давать отпор, а забился в угол. Толстобрюхий переваливался от одной жертвы к другой, прокусывая и оплетая паутиной. А затем тащил коконы к себе наверх. Сенокосец делал слабые попытки защитить хоть какую-то добычу, но в ответ толстобрюхий становился в угрожающую позу. И длинноногий сжавшись в комок, словно плакал от обиды, и наблюдал, как сосед привязывает его добычу к своему домику. Когда сверху словно гирлянда повисли комары, довольный толстяк забрался в логово и задремал. Сенокосец расправил лапки и потянулся за парой комаров, которых успел прокусить, и сосед благосклонно их не тронул. Мне было обидно за долговязого, и я хотел разрушить дом брюхастого, но дед не дал.