Снимайте шляпу!
Звонок, по счёту — третий, пролетел,
минорный пересмешник потолочный.
Он, словно бы, оплакивал заочно,
со знанием своих почётных дел,
мой выход на сценический настил,
где самой унизительной расплатой
за жизнь на грани отведённых сил,
попросят сдать и роль, и грим, и шляпу,
а зритель унесёт цветы домой
и недовольно хлопнет дверь Большого…
— Снимайте шляпу!
шёпот режет зал по тишине — крошится атмосфера,
мерцает лампа бутафорного торшера,
на главной сцене дребезжит накал.
— Какой нахал! — сползает женский гнев
с балконных ниш по бархатному краю...
— Снимайте шляпу, чёрт бы вас побрал!
Снимаю. И заминаю на полях рельеф, как мышь вспотев.
Бежит сестра (по драме),
абсурдно втиснув выход свой в сюжет.
Улыбка залу, мне — слова по тексту…
СВЕТ.
— Твою же мать!
гремит в суфлерской яме.
Так, временами, подступает ком.
В толпе мятеж. Толпа кричит: «Замену!».
Я — бутафорный, как торшер, бросаю сцену,
софиты гаснут в такт под потолком,
скрипя кивком: актёр спешит на волю…
Актёр смеётся — на размер велик актёрский вид.
Выходит, не привык.
Выходит, сшит весь антураж был не по крою.
— И Бог с тобою! — с плеч долой летит.
Я снова гол.
Мне страшно, но гордыня
скрывает страх, тем убивая имя…
— Отдайте шляпу! Это реквизит —
суфлёр всё бдит, улыбку гнёт в оскал — переиграл.
И тянет, было, руки,
а я смотрю на них и снова слышу звуки
аплодисментов судьбоносный шквал.
Поклон.
Отдал.
Актёр из горла выпал.
