Зефир в квадрате
Ночь. Третьяковка.
Сто́рожа, шаркающие вдоль стен, ноги.
- Эй... квашня... Человек!
Задержись на минутку, убогий!
Рот закрой, это я -
Чёрный Квадрат.
Малевич.
Что уставился?
Проще будь,
ты же не Бонч-Бруевич...
У меня к дуракам — идиосинкразия!
Поболтать по душам, без софистики, обожаю.
Наблюдаю ночами за вами, хромые,
как ползёте вдоль стеночки, к выходу и -
по краю...
- Чёрный монстр заговорил,
свят-свят-свят!
С чего вдруг?
Может, я не того покурил?
Ну, «Winston» в кармане...
Кофе старый?
Покупал по дешёвке и с рук
на оптовом пиксар-складе, а теперь
как в дурмане?
- Не ори, сук..., пожалуйста, громко,
инъективную лексику не вздумай горланить,
вот реально с тобой говорю и не съёмки
передачи смешной, блин...
Очнись — гомогенный Ваня.
Я — хранитель огромной тайны,
и мост в другой мир...
Голос стих, загорелась картина зелёным огнём.
Чёрный — выплюнул с пятым размером груди зефир...
Удивился Иван, когда следом пожаловал Гном:
— У-ха-ха, у-ха-ха! Я пришел за тобой!
Упс...
Побелело лицо у охранника, глаза на лоб...
Задыхается от бесовщины — струсил,
воздух крестит ключами
и "Отче..." читает взахлёб.
Черти лезут из стен,
на метле вылетает ведьма
в окровавлено-белой, прозрачной рубашке,
а за ней —
мертвецы идут.
Жуть...
Из Ада компашка.
Вот за ними —
Смерть с косой и огненной плетью...
"АААААА!"
— Эй, Иваныч, проснись, мать твою,
ты заснул на посту — опять двадцать пять —
кричал во сне, матерился.
— Рома, ты не поверишь,
я теперь ни на шаг к холсту Чернявому,
сон ужасно паршивый приснился...
