«Аэрофлот», встаю с утра по самолётам!» - горланил я в детстве, переделав, сам того не зная, известную эстрадную песню. И на ироничные подначки старших ( "Как это, старик? Объясни." ) здраво пояснял: - Самолёты ведь точно по часам летают. Тому, кто у аэропорта живёт, и будильника не надо.

 

- Да нет же, чудак, «стою у трапа самолёта» - поправляли, улыбаясь, знатоки. А по моему, чудачество – это не понятно для чего торчать у этой восхитительной лестницы с морским названием «трап». Не стоять, бежать надо по ней вверх стремглав! Чтобы поскорей увидеть, что там внутри, потрогать руками все эти никелированные ручки, вдохнуть полной грудью воздух салона. И это должен быть самый замечательный воздух на свете – ведь его привозят из самой глубины лазоревых небес.

И вот свершилось! Мне пять лет и мы, наконец, летим к бабушке!

Сам полёт слегка разочаровывает. Все сидят, как в автобусе, круглые окна не открываются, и ходить не разрешают. А ведь по этой длинной ковровой дорожке так здорово было бы пробежаться из конца в конец салона!

- Пап, а когда прилетим? – ерзаю я под гнётом тяжелой пряжки пояса безопасности.

- А ты сходи, спроси у пилотов. - подмигивает в ответ отец.

Зеленая дорожка ведёт куда-то за серую занавеску с горящими буквами наверху. Но за занавеской ещё три двери, и одна из них( "О, ужас!") приоткрыта. А если самолет наклонится? Так ведь запросто можно вывалиться наружу! А самолёт меня ждать не будет, и улетит, чего доброго, дальше. Да и высоко там. Наверняка значительно выше гаражей во дворе.

Этот холодок под ложечкой до сих пор где-то внутри меня. Даже умные взрослые мысли о том, что это была просто дверь в туалет, не лишают иррационального холодка морозной силы. Как от страшной, но хорошо кончающейся сказки.