Давление. Страх этого явления преследовал меня всё детство. Взять хотя бы сгущёнку. Моя семья обожала варёную сгущёнку, а мама обожала семью и иногда оную баловала. Как-то был дома один и очень мне захотелось любимой сладости. Поставил кастрюлю с водой на плиту, сунул туда банку и ушёл в комнату. О сгущёнке благополучно забыл. Через некоторое время она напомнила о себе триумфальным салютом – всё содержимое красиво легло на потолок.

 

Давление? Давление. О последствиях лучше не вспоминать.

 

 

А вот это? Послала мама в магазин, за молоком. Очередь. Пять минут до конца обеда. Когда большая молочная тётенька открыла двери, толпа выдохнула и понесла меня к желанной цели. Я смирился и сложил лапки. Было достаточно комфортно. Общее состояние тела можно было назвать подвешенным, а голова, так вообще, покоилась на чём-то ароматном, вздымающемся и мягком. Вскоре комфорт чуть было не увенчался травмой, не совместимой с жизнью, но вполне совместимой с комфортом вечным. В тот момент, когда я оказался у стеклянной витрины, жаждущие хорошенько наподдали сзади и спровоцировали движение голодного человечества вперёд. Масса вдавила моё юное тело в хрупкую твердь. Стекло лопнуло. Рёбра не лопнули. Больно было.

 

Давление? Ещё какое.

 

 

А школа, родители, бабушка? В пионерию я ещё как-то не сопротивлялся. А чего? Галстук красивый и жевать его приятно на уроках. А в комсомол так и не пошёл. А ведь давили.

 

Родители мотивировали:

 

– Будешь плохо учиться, – станешь дворником. Дворником я так и не стал. Стал грузчиком.

 

Бабушка на каникулах заставляла есть ужасающе невкусное, но ужасно полезное. В конце августа отец не узнавал сына:

 

– С завтрашнего дня бег, плавание, гантели.

 

Давление.

 

 

В общем, не знаю, кто как, а я в школе ненавидел физику. Особенно про давление. Страшно было.