Реквием 2:0
А дом стоит — не дышит, всё хрипит
гортанным смехом — полоумный призрак,
не пожелавший выйти за порог.
Всё тот же стул, всё тот же мотылёк
и драма-Бродский: голоден, капризен —
с открытым ртом валяется в углу…
[мой Ленинград не разбазарит хлеба!]
Вот я иду — по комнатам иду,
тревожа память, на свою беду,
но будто никогда здесь раньше не был.
Давай есть пчёл!
Пускай запустят пчёл…
По половицам ветер без конвоя
влачит свой крест.
И хрен бы с ним — с «по-по»,
да, и с «пускаем» тем же, заодно.
Здесь Моцарт жив! — Ничуть не хуже Цоя.
[И он играет реквием, как чёрт!]
— на паутине восседают ноты, желая мух.
Давай хотя бы мух!
А дом стоит. А дом ни нем, ни глух —
он принимает, но дичится:
— Кто ты?
Жаль, ни на йоту не щемит в груди.
Всё тот же лязг и скрип чердачной двери,
всё тот же Бро.., всё те же зеркала —
без отражений и в моих глазах
не меньше пропасть
и земля быстрее.
