будень
подъездный бог выныривает в подъезд, из подъезда,
смахивает со двора детский крик, мат.
напоминает себе, что это всё-таки не тюрьма,
что это простые местные – не прям чтоб его ответственность,
что за пределами клетки проживает апокали́псис,
ну, если (на фоне зелени) всматриваться в палитру
следов – человечьих, меньших и птичьих.
плюётся – лучше б язычество.
отмахивается от мусорки, фиксируется в аптеке –
в сорок третьей (третьем? третьей) хроник асклепий,
а бог симпатизирует простым числам и существам
(в том числе идиотам, скамерам, бывшим детям).
возвращаясь ногами, впервые слышит, как падает с яблони яблоко –
оно ведь было довольно давно заявлено,
и наконец-то внятно реализовано.
а больше (никак не меньше) ничего нового –
никто из соседей не умер и не воскрес,
никто из отмеченных не выпустил новых песен,
сосланный в подъезд горшок с травой продолжает жить,
рядом детские книжки – кому там теперь нужны.
воображает, что бы он съел на ужин.
и всё за окном всё дальше, окно всё уже,
солнце снова застряло между, смотри – дрожит
на прицеле. всё как в последней жизни –
кто-то да выживет.
