La Guerre et la Paix, или от стихов в прозу
В году
дветысячидвадцатькаком-то
от Рождества Христова,
человек в толстовке, похожий на Льва Толстого,
выходит и́з дому на улицу имени двух гоминид,
внутри и снаружи слоганом: “джаст ду ит “.
Он переходит дорогу и попадает в парк,
заглядывает в кафе с названием „Жанна д'Арк ”,
садится у стойки. Бармен (улыбаясь): „любой каприз…”
Человек тычет пальцем в меню: „Миндальный кумыс ми, плиз”.
Получает напиток, оплачивает, и пьёт.
И, посреди бокала: „Любезный, добавьте, пожалуйста, лёд”.
Допивает.
Выходит. Видит рекламный плакат.
За плакатом (чуть далее) тот же плакат, плакат…
Отсюда он делает вывод: интеллигенты более не нужны,
ни в общем контексте, ни в данном месте, ни в целом, для всей страны.
Человек вдыхает…
…и…
продолжает прогулку сквозь парк;
происходящее мимо напоминает ему бардак.
Навстречу – крестьяне, цыгане, дворяне,
медведь, Сократ,
Пелевин, Гагарин, опять же: “Пелевин и Лимонад“.
И тут начинается ярмарка: ливень, сиеста, слиянье небес и сфер.
Красотки, не очень красотки, совсем не красотки.
Иисус.
Агасфер…
Возвращаюсь в себя, и передо мной стена.
На стене запретное слово (из пяти букв), последняя – «а».
Зубами сжимаю гамбургер со следами укусов–ран.
Прихожу к решению написать роман.
