Падал поза/прошло/г̶о̶д̶н̶и̶й/годный...
Вышли зайцы из тумана и давай грести в сельпо,
где и Дольчей, и Габбаной торговала Лимпопо.
Лимпопо была мигрантом, обезьяной из ЮАР,
и, согласно прейскуранту, продавала свой товар:
крокодилов, чебурашек, бармалеев, чудо-юд,
в общем всяких бонифашек, что в краях её живут.
Но вернёмся к нашим зайцам, что давно уже в сельпе,
потому что дед Мазайцев перекушал канапе.
– У Мазайцева икота. Понимаешь, дорогой?
Вот бы нам стрельца, Федота. Федька дружен был с Ягой.
Та могла любой хворобе крепкий выставить заслон,
будь ты дятел твердолобый, будь разумнейший гиббон.
Нынче нету ни старухи, ни Федотушки-стрельца.
Что за время, бляха муха, оп-ца-дрица-оп-ца-ца!
– Вообще-то я деваха, у меня сейчас обед,
ни до мухи, ни до бляхи, ни до вас мне дела нет.
– Уж послала, так послала! Хорошо без матерка.
Да пойми ты для начала – мы в долгу у старика.
– Ладно, жалко вас, ушастых, дам я вам труху от пня.
Только чтоб потом не шастать, не нервировать меня.
Та труха огонь погасит у Мазайцева в нутре,
а взамен один из ваших будет отдан в рабство мне.
Ох ты ж, матушка Россия. Ах ты, так твою растак.
Попечалились косые и вписались в этот пакт.
Просияла мумба-юмба. – Зашибись, ядрена мать!
Закарабкалась на тумбу и давай там глотку драть:
«А вот зайца кому, зайца?! Побегайца вот кому?!
Он несёт златые яйца, а зовут его Муму».
Ну уж нет! Не тут-то было! Разудалы и пьяны
выплывали расписные Стеньки Разина челны.
Выплывали из тумана, с ними дядька Черномор.
С Черномором – дед Мазайцев. С дедом – Зайцев, прокурор.
Тили-тили, трали-вали, трали-вали, тили-ти,
Лимпопо арестовали, зайца серого спасли.
P.S.
А в сельпо теперь открылся прозаический отдел.
Там всё Про и всё Для заек.
P.P.S.
Всем спасибо. Ваш Самвел.
