Мелки
— Ну, дедуля, твой черёд.
Нарисуй-ка ты мне горы,
где струится ручеек,
белизною слепят склоны
многочисленных зевак,
белогривых и махровых.
Промолчу, ему взяла
фиолетово-бордовый.
— А тебе, бабуль, другой,
нарисуешь мелом море
и волнующий прибой,
полумесяц недовольный
сине-сине-синевой.
Замираю осенённой:
«Если мир, то весь иной!
А не дать ли ей зеленый?»
***
Закрывала им глаза.
Нотой детского азарта
я противилась азам,
но то время безвозвратно.
«Вот, дедуля, цепью горы,
не измерит и аршин,
но, увы, там нет бордовых,
фиолетовых вершин.
Там прекрасно, спору нет.
А бабуле фото с морем,
но за столько, столько лет
не плескалась я в зеленом.»
Снова крошатся мелки.
На душе искрится иней.
Мир окажется другим,
но и мы уже другие.
