– О, Адриа, Якобо хочет пить.

 

– Помоги Жаннет надеть платье.

 

– Дочь, принесёшь папе кофе?

 

– Лоренцо одень, Адриа.

 

– Адриа...

 

Адриане семь лет. Дочь маршала, она серьёзна не по годам. Адриана приглядывает за четырьмя младшими сёстрами и братьями, пока папа служит Италии, а мама служит семье. Есть помощница. Женщина приходит убрать дом, но дети приучены к порядку. Всё должно вернуться на своё место. В доме достаток и мама помогает соседям. Росселле Адриана отнесёт булку хлеба, у той пятеро малышей, а муж служит на почте, какие там деньги у почтальона... Марисе – бутыль оливкового масла. Её муж потерял ногу на производстве. Мирелле – кусок пармезана, она ждёт ребёнка. У Анны маленький сын, ей – литр молока.

 

******

Мир перевернулся внезапно. Папа ушёл в лес, он к тому же коммунист. Новый режим таких не прощает. Ночью партизаны, такие же храбрые и отважные, как папа, помогали жителям и изучали обстановку, отбирали оружие у фашистов. Днём оккупанты прочёсывали лес с помощью предателей. Папа прятался в дупле старой, очень старой оливы вместе с двумя товарищами. Нужно, плотно прижавшись друг к другу, простоять весь день на ногах. Ночью фрицы боялись ходить в лес. Но костров партизаны не жгли, чтобы не выдать место.

 

Адриана носила папе еду, которой стало не хватать. Фрицы забирали всё.

 

В марте, едва сошёл снег, расцвели фиалки, девочка шла, вдыхая аромат весны, останавливаясь у фиолетовых букетиков, любуясь ими. Как же они хороши. Душа расправила крылышки и впервые за год оккупации, девочка вспомнила, что она всего лишь маленький ребёнок. И бабочки радовались весне. Вдалеке послышался лай овчарок. Стремительно приближавшийся, вражеский звук парализовал малышку. Справившись со страхом, быстро вбросила узелок с едой в дупло и поспешно удалилась. Овчарка рвалась к девочке. Полицай едва удерживал огромного пса. В руках спасительные фиалки.

 

– Говори, где партизаны?

– Я видела только фиалки. Вам нравятся фиалки, Гер офицер? – играть наивность было сложно.

 

Заяц выскочил из куста, и овчарка забыла о задании. Полицай бежал за ней, не выпустив поводок.

 

– Повезло, – вздохнула Адриана и трижды прочитала "Отче наш", задрав головку со светлыми кудряшками в небо.

 

В эту ночь партизаны ушли выше в горы, успев освободить двух товарищей.

 

– Говори, где твой муж.

 

Шесть немецких солдат зашли в дом во время обеда. Семью выгнали из-за стола, съели обед, разлили молоко, перевернули дом. Под матрасом – отцовская форма. Мама наивно полагала, что там они искать не станут. Старший переоделся, тут же сбросив свою грязную форму, полную вшей. Забрали последнюю курицу и всю еду из кладовки.

 

Мама, поддев палкой, вынесла одежду в костёр, а дом отмыли полынью. Детские желудки урчали от голода. Мама растёрла кусок хлеба в кипящей воде. Хлеб успела спрятать под фартук. Похлёбка немного успокоила голодных детей.

 

Вечером соседи принесли еду. Мирелла – кусок хлеба, Мариса – два яйца, Росселла – полстакана масла, Анна – стакан поленты.* Невероятное богатство. Мама молилась и плакала. Вместе с ней молились все дети. Добро возвращается, даже когда его не ждёшь.

 

А потом Адриана, неся еду папе, споткнулась об корни деревни, напуганная немецкой речью, и сломала пятку. Не помнила она, как отнесла узелок папе и вернулась домой. Дошла до крыльца и упала. Фельдшер пришёл быстро. Осмотрел повреждённую ногу. Велел прикусить палку. Поднял вверх здоровую ногу и с силой ударил пятку об спинку кровати. Он не был жестоким. Но наркоза, как и лекарств не было. Чтобы поправить хоть как-то смещенные кости, девочку нужно было обезболить. Адриану проглотила тьма с мерцающими огоньками. Она слышала обрывки слов, но разобрать их не могла. Проснулась утром.

 

– Адриа, выпей бульон. Мария зарезала чудом уцелевшую курицу. Сын Марии, молоденький офицер партизанил вместе с папой в лесах Абруцио.

 

– Пей, Адриа. Так твои косточки срастутся быстрее. Спасибо тебе!

 

*****

Адриана перебирала шарфик сухими руками с припухшими суставами, артрит не пожалел бывшую связную. В её глазах блестела жажда жизни и благодарность высшим силам. Хотя в бога она, когда-то истая католичка, уже не верила.

 

– Если есть кто-то или что-то за пределами этой реальности, почему никто не откликнулся на мои молитвы, когда я, да и вся страна теряла родных и близких? Адриана замолчала, погрузившись в воспоминания. В глазах застыла боль. Много боли.

 

С мужем они прожили сорок девять лет в любви и согласии. Родили троих дочерей. Вторую назвали именем первой, умершей от пневмонии двухмесячной малышки, Лаура. Младшую – Глория. Лаура подарила внучку Сильвию, а Глория – внука Федерико. Но боль от потери первой дочери никуда не ушла. Две слезы блестели в голубых, чуть выцветших глазах пожилой дамы.

 

Дети заботились о маме, не оставляя её одну надолго. Пытались забрать жить к себе, но она не хотела оставлять свою квартиру.

– Здесь вся моя жизнь. Каждая мелочь в этом доме – прожитые мной радость и боль. Разве я могу их оставить?!

 

*****

 

Я сидела в кресле, не нарушая тишину. Как не нарушал её тот, который любил эту упрямую и добрую девчонку, да, уже поседевшую и потрёпанную жизнью, но элегантную и несломленную. Её любимый Григорио уйдёт из этого дома только вместе со своей единственной.

 

Она не видела его. А я боялась сказать, что он рядом. Не зная как Адриана воспримет эту новость. Вдруг бояться станет.

А новость ли. Ведь она рассказывала:

 

– Ночью проснусь вроде от прикосновения его рук. И взгляд его полный любви чувствую, и дыхание на подушке. Позову: "Григорио, ты здесь?" Вздох слышу. А утром подушка примята, – вздыхает дама.

 

*****

 

Дом Солнца всегда равномерно освещён. Так его построили архитекторы Инноченцо Костантини и Инноченцо Саббатини в 1930 году. А немного позже в него въехала ты с любимым мужем Григорио. Я назвала твою квартиру домом застывшего времени. Ты любишь каждую его частичку. Здесь каждая мелочь нашла своё место и у каждой своя история. Хозяйка дома, Адриана, неторопливо, перебирая в памяти дорогие сердцу моменты, пересказывает свою жизнь, полную событий, приключений и испытаний.Не дом, а музей. Картины подвешены в два, три ряда и занимают все стены. Есть и репродукции, мало. В основном оригинальные работы именитых мастеров. Среди них девять картин родного брата Якобо.

 

В закатный день июля тебе исполнилось девяносто три года. Я помогала тебе по дому, смахивая пыль с мебели и предметов, возвращая каждую вещичку на своё место. А ты, незаметно, чтобы не обидеть меня, поправляла их. Всему своё место. Среди антиквариата странно смотрелись часы а-ля тридцатые с остановившимися стрелками.

В 9:45 часы остановились, когда умерла первородная двухмесячная дочь пятьдесят восемь лет минуло, а часы хранят эту боль. Другие часы запомнили – в 10.10 умер папа. В 23.20 двадцать один год назад – любимый муж.

 

– Адриана, – увидев, что возвращается её душа из воспоминаний в реальность, – тебе мемуары писать нужно. Жизнь богатая событиями. Твоя жизнь – уже история. Столько прожито.

 

– Кто их читать станет? Адриана стряхнула дымку прошлого с глаз, вернувшись в здесь и сейчас. Глотнула кофе без кофеина, перед тем как начать новый рассказ.

 

И я вновь погружаюсь в давние события, проживая их вместе с тобой.

 

 

Полента* – кукурузная мука.

На фото Дом Солнца, в котором живёт синьора Адриана.