— Уверены, мадам? – спросил Маркус.

— Повторяешься! — главный редактор Оливия Моро глянула исподлобья.

— Вы верите, что в отставке крутой нрав Фурнье смягчился? Может, затея с интервью – шутка? Моя Люс месяц назад блистала в белых кружевах, не рано ей наряд вдовы примерять? — он натянуто улыбнулся.

— Да ну тебя! – отмахнулась она. – Майор хочет рассказать о деле двадцатилетней давности для рубрики «По следам Вечности». Немыслимо, но тогда пресса об этом умолчала. Видимо, новые волнения в Алжире побудили его заговорить.

— И «немыслимое» реальностью должен сделать я, – обречённо произнёс Маркус. – Мадам, гильотину упразднили, а у меня чувство, будто добровольно иду на эшафот.

— Шут! – бросила Оливия вослед.

 

— Мсьё, редакция журнала «Et à ce moment» признательна вам за доверие! — Маркус выключил диктофон и вышел. На улице он, оглянувшись, застыл в нерешительности. Вдруг телефон в кармане зазвонил.

— Мари, — оживился Маркус. – Как ты?

— Нормально, — тихо ответила Мари.

— Почему шёпотом? Ты где? – обеспокоился он.

— В пансионате. Репетируем «Ричарда III», Марк. Старички очень активны, костюмы одолжил «Tète d’or», на премьеру ждём зрителей. Попроси своего друга художника нарисовать нам афишу, – затараторила она.

— И не подумаю! Твои старички милые монстры! – беззлобно съязвил Маркус.

— А ты злопамятный! – рассмеялась Мари. – Нечего лихачить на байке! Хотел злость на наказавшего тебя судью сорвать на старичках?! Вот они и решили для тебя подвал превратить в карцер. Мои старички – бывшие вояки, привыкшие отдавать приказы, а не подчиняться. Диктовать им нельзя, договориться – можно!

— Ну-ну! – буркнул Марк. – Хотя, честно, не подоспей ты вовремя, мне пришлось бы тогда туго. Благодетельница!

— Что-то случилось? – встревожилась она.

— Спокойно! – весело ответил он. – Предки Люс нагрянули, и она, бедная, как меж двух огней. Они желали зятя – хирурга от Бога, а достался терапевт с «непотребным хобби – писать статейки», как выражается тёща.

— Твоя звезда ещё воссияет на небосклоне Гиппократа! – вставила Мари.

— Как поэтично! – усмехнулся Маркус. – Мне статью сдавать. Впустишь поработать?

— Ты знаешь, где запасной ключ. Иди домой, — проговорила она.

— Мари, дождь собирается, заехать за тобой? – предложил он.

— Я успею к последней электричке, Марк. Трудись! – отказалась она.

 

Мари потянула за ручку – дверь открылась. Она собралась выговорить Марка, как знакомый голос, доносившийся из кухни, парализовал её:

«— Господин майор, благодарю за предоставленные материалы! Последнее: не раз упоминая о подруге погибшего, вы намеренно не назвали её имени?

— Вы знаете о «красных беретах»? В трудных ситуациях они действуют порой вопреки логике, но свой кодекс чести соблюдают твёрдо. Упомянутый в деле Франсуа Нерак – полковник в отставке, в прошлом был командиром «красных беретов». Я служил под его началом. Полковника уважали за честность и безудержную смелость. Казалось, он, глядя в лицо смерти, сознательно продлевал страшный миг, словно это свидание. Нерак, как частное лицо, помогал следствию. Он вырос в Алжире, любил людей…»

Маркус нажал на «паузу» и стал печатать на компьютере, затем снова хотел включить диктофон, но кнопку заклинило, и, пытаясь запустить запись, услышал за спиной:

— Людей, скрашивающих его вынужденное одиночество, потому как отец – посол всегда был занят, а мама умерла сразу после родов, — завершила Мари.

Марк вздрогнул:

— Не слышал, как ты вошла.

— Но ждал. Дверь не заперта, — она подошла к столу и посмотрела на разбросанные фото. —Мишель редко хмурился, а когда улыбался, морщинки смешно разбегались вокруг глаз.

— Я не ошибся, – сокрушённо вздохнул Марк.

Мари кивнула:

— В моей спальне и у тебя на столе фото Мишеля Гроссо.

— Ты? – замялся он.

— «Подруга погибшего», — печально улыбнулась она и начала. — Чтобы получить должность в дипкорпусе, Мишель три года работал журналистом и вскоре стал пресс-атташе в посольстве в Алжире. Он не любил гостиницы и снимал квартиру в Тиарете, своим магнетическим обаянием завоевав доверие местных. Когда в торговом центре людей взяли в заложники, Мишель там делал покупки. Видеокамеры были разбиты, а очевидцы-алжирцы утверждали, что их «добрый сосед», назвав одного из преступников по имени, подошёл к нему. Тут раздался взрыв в припаркованной вблизи машине, затем через выбитые стёкла вовнутрь полетели бутылки с пирогелем. Мишель выводил людей, пока очередная бутылка не загорелась у его ног. А его собеседник исчез. Расследование велось префектурой шестнадцатого округа, где мы с Мишелем снимали квартиру на ruе Аgar, 14. Фурнье терялся: если Гроссо – соучастник, то зачем спасать своих жертв?

— Он думал, что ты ответишь на этот вопрос? – предположил Марк.

— «Подруга погибшего» же, — с лёгкой иронией повторила она. – По описаниям очевидцев фоторобот составил рисунки, на одном из которых я узнала журналиста-стингера из Италии. Мишель подтрунивал, заставая меня за просмотром «Римских каникул», но сделал сюрприз, предложив побыть беглянкой-принцессой в поездке в Болонью, куда его командировали. Там мы и встретили Луку, стингера, преступника из торгового центра. Я ухаживала за Нераком в пансионате. Заметив моё отсутствие, он всё выпытал у Этель. Она подменяла меня. Впервые за долгие годы мсьё Нерак нарушил своё уединение, предложив помощь Фурнье в обмен на то, что пресса останется в неведении. Майор дал слово «красного берета». В любом акте насилия есть пострадавшие, но жертва всегда одна.

— То есть? – опешил Марк.

— У таких, как Лука, нет лица. Единственное удостоверение личности – чек на предъявителя. Нерак сказал Фурнье взять под наблюдение неприметные банки. В одном из них старый счёт с незначительным активом за месяц до события в Тиарете оказался пополнен большой суммой. Вкладчик испарился, а получатель явился спустя полгода. До Тиарета были Белград, Прага…Неизменный охотник и разные жертвы…Псевдожурналист Лука набивался в друзья к своим жертвам. Марк, стоит миру коснуться неба, как подобные Луке нагоняют тучи вражды, – у Мари глаза наполнились слезами. – Как-то он приехал в Париж, на конференцию, где был и Мишель. Мишель пригласил его к нам домой. Встречи участились. Мишель относился к нему как к доброму коллеге, а Лука искусно загонял свою жертву в ловушку, которая захлопнулась в Тиарете. Они долго присматриваются, чтобы исключить даже вероятность ошибки.

— Они? – озадачился Марк.

— Они – кто на руинах покоя устраивают фиесту, — она до боли сжала руку в кулак. – Невидимым хозяевам мира нужны войны, иначе праздник не состоится. Натравить страны друг на друга – нехитрое дело, достаточно доверчивого простака выставить циничным злодеем в глазах тех, кто ему верит, затем, питая ненависть, разжигать её и наживаться. Луку задержали у банка, но у Фурнье были связаны руки при допросе иностранного подданного. Адвокат напустил такой туман, что Дьявол обзавидовался бы. Луку депортировали.

— По словам Фурнье, позже он попался в Стамбуле и не спасся во время пожара в тюрьме. Божья кара, — он осторожно взглянул на неё.

— Если только хозяева примерили маску Бога, ведь горстку праха развеял вечно немой ветер… — Мари подошла к окну.

– В Алжире снова взрывы, сейчас подставляют секретаря посла, – добавил Марк.

Она прошептала:

— Прав был Нерак: «Время меняет исполнителей, оставляя персонажей и сценарий неизменными».

— Нерак пытался спрятать тебя от времени? – он почувствовал вибрацию телефона в кармане.

— От временной слепой ярости, что однажды в облике разгневанной толпы расправилась с его женой-алжиркой. – Мари открыла окно. – Марк, я слышу, ответь на звонок.

— Мадам, статья готова. – Он сказал в трубку. – На ruе Аgar? Был, но там никто не помнит Гроссо и его невесту.

Марк выключил телефон. Она, не оборачиваясь, спросила:

— Почему солгал?

— Дружба, как любовь, не терпит оправданий, Мари.

— Я бы не упрекнула тебя.

— Знаю, — он обнял её за плечи и нарочито обиженно добавил, — но ты меня со свету сживёшь, если не будет афиши. В постановке ты играешь мать наследников?

— Я – сценарист.

— Эти зануды приняли твой сценарий! Какое великодушие! – усмехнулся он.

— Приняли с третьего раза, — без тени улыбки произнесла Мари. – А сценарий Мишеля о нашей с ним забавной старости Небеса отклонили без права повторной подачи.

— Прости! – Марк мягко коснулся её руки.

Дождь усиливался. Даже он давно отчаялся, пытаясь смыть с души Мари глубокие следы Вечности…