про...
Белендрясит шансонистый ветер. Ему под стать
по заносам такси продолжает икру метать,
навигатор бурчит о лавине снегов:
сногсшибательна прихоть блондинистой бестии.
В го-раскопках берейтор сбивает созвездия.
А зима все укроет:
следы и известия,
конфетти из ти-ви мировых пустяков.
Слишком быстро темнеет, фонарь жёлтым якорем.
А в пакете — вино,
мандарины и яблоки,
и в квартире — до звона в ушах — тишина.
В зеркалах отражения, парные абрисы.
Пляшут блики на шторах —
беспечные, храбрые.
Оседают минуты тягучими каплями
на забытый у кресла раскрытый журнал.
Захлебнувшись молчанием горше безумия,
на поверхности ночи
в сетях полнолуния
мы — летучими рыбами — неба вдохнём
и, без дела смеясь,
балаболя без умолку,
укачаемся вальсами, сальсами, румбами,
не стесняясь финты вспоминать и выдумывать
в тесноте-не-обиде прозрачных тенёт.
Лопоухая ель правит запахом вечера,
и в объятиях праздников будни увенчаны —
скалозуб/р/ит «виват!» вино-ват/н/ый снежок.
По протоптанным тропам — бессонными совами —
фейерверковость лиц. Там, в осколках попсовины,
светотени на стенах дрожат нагишом
и ныряют в рассвет эфемерным туманчиком.
Обещай:
это утро в покое обманчивом,
площадь, ёлку,
дурашливых девочку с мальчиком
сбережём.
