Исаакий
Исаакий, доколе стоять соизволишь,
не сожалея, даже не причитая?
Вера с цепи сорвалась —
убежала блудница шальная.
Прыгает с колен на колени,
со своего не поднявшись колена.
И святость — не истина, не баловство,
а измена, Исаакий, измена.
Не стыдно тебе: ни творец и ни жрец —
оплот для христианской занозы,
за то, что не вешал на двери замков:
таких же — из дуба и бронзы?
За то, что тремя алтарями блистал,
пятью головами лучился,
а свет излучал тихой скорбью свечей —
молчал, если кто-то молился.
Молчал, если кто-то искал тишины,
при этом, желая общений.
Исаакий, ты горд, но чудовищно пуст —
под стать и корысть поколений,
застывших в глубинах твоих витражей:
спасал, сохранял, тешил взгляды,
Как будто спасёшь, сохранишь — не соврёшь...
Не надо Исаакий.
Не надо.
