1.

Дождь. Опять этот нескончаемый дождь. Мелкий. Зябкий. Противный. Промокшая яблонька веточкой робко в окно - "Впустите. Мне холодно. Я отдам вам все свои яблочки! Впустите!" В ответ - ни звука. За стеклом безучастная чернота. Ещё накануне все съехали в город - к теплу и привычному комфорту.

 

Румяные яблоки, одно за другим, даром падали в раскисшую хлюпь скоротечного земного бытия.

Плюх. Плюх. Плюх.

 

Их брызги-слёзки никому не видны. И никому до них нет никакого дела. И яблонька перестала биться в окно, а лишь по-сказочному жалобно умоляла - "Скушайте моего яблочка, ну, пожалуйста!"

 

Мокрый ёжик колюче-недоверчиво посопел посопел, да и немножко надкусил с краюшка - "Вкусно!"

 

А яблонька, толи от налетевшего порыва ветра, толи от искренней благодарности, склонила свои ветки до самой земли - "Спасибо!"

 

Осень жизни...

 

 

2.Он любил её. Жалел. Ласкал. Гладил. Отдавал ей всё самое вкусное и питательное из того, что сумел добыть. На ночь прижимал к себе и укрывал своими скудными ветхими лоскутами, защищая от промозглого ветра и дождя.

 

Она его просто обожала - не отходила ни на шаг и с преданной любовью в глазах смотрела в его любящие глаза. У них была одна общая нелёгкая судьба-судьбинушка.

 

Жили они скромно, с видом на помойку. Недалеко от неё и прогуливались вечерами. Однажды, промозглой, ненастной ночью, она почувствовала, что ей стало холодно — его тело как будто перестало согревать. Тогда она плотнее прижалась к нему в желании согреть его самого. И смотрела, смотрела с нежностью на его худое, осунувшееся, но такое родное лицо, тихонько ласкаясь, боясь нарушить его сон - сон своего самого любимого на свете человека. Он спал очень крепко и никак не мог проснуться, даже при ярком свете нового дня.

Она лежала, прижавшись к его щетинистой, небритой щеке, когда подъехал металлический ящик на колёсах и зачем-то забрал его.

Она долго бежала следом и, уже теряя последние силы, в отчаянии бросилась на этот бездушный ящик-разлучник.

 

Водитель, услышав невесть откуда взявшийся резкий удар об кузов, затормозил.

Из её груди, слева, в грязную осеннюю лужу стекала тёплая чистая алая струйка.

Они прожили недолго, но счастливо. И умерли в один день.

 

Он, бомж. И она, дворняга.