В целом, город маленький — три калеки, две чумы, мигранты шахтерских сел,

от лысеющей площади до аптеки три минуты шагом, и это — всё.

На гранитной тумбе — зеленый Ленин, дальше грязь и лужа, за ней — ложок.

Ваня размышляет: «Какие змеи? Здесь Совок замшелый, а не Бажов.

«Мегафон» не ловит, «Билайн» не ловит. Если только горы — картинный вид.

Но в квартире съемной в старинном доме половицы хнычут, а дверь скрипит.

Что здесь делать, Боже… Врала Марина, заливала «Сказка! Случись еще!»,

из разряда «бабка мне говорила...».

 

Дом до самой крыши зарос плющом,

в доме запах яблок, тягучий, винный, в доме — звездный август, медовый спас.

Позолота солнца на всех картинах, на боках немыслимо тонких ваз.

Тоня заплетает крест-накрест косы, - черный, словно ночи, блестящий шелк, -

учит первоклашек, детей шахтерских. Голос и насмешливый, и — чужой.

Но прожить в легенде — чего бы ради? Всё равно, что помнить про вкус воды.

Тоня улыбнется, — в лучистом взгляде промелькнет всевластие от владык,

королей подземных, царей змеиных в залах, где кристаллы и малахит.

В целом: город маленький, дом старинный,

песни из преданий,

круги стихий.

 

Скажешь — сердце верит, во что захочет?

Дней медовых, солнечных им не жаль.

Ваня здесь живет третий год.

А впрочем,

он вообще не думает уезжать.