Время идёт для меня, но практически остановилось для этого места — почти всю жизнь вижу в повторяющемся сне дом, который давно перестроен и забыт остальными его обитателями. Мне пять, мне тринадцать, мне двадцать один... Раз в год мы неизменно встречаемся вновь.

 

Стою на старом дачном крыльце — теперь оно с другой стороны и ощутимо изящнее — и смотрю на дорогу за нашим забором. С самого первого сна это была высокая рабица под три метра, хотя стала такой только в прошлом году. За ней обычная размытая грунтовка, восьмая улица садоводства... Посреди которой прибывающим потоком течёт мутная от глины вода, словно где-то постепенно открывается шлюз. Крепко держусь за шершавые перила, чувствуя уколы заноз, и смотрю, как заливает фундамент забора и нижние ступени. В какой-то момент кадр перелистывается: передо мной деревянная лодка на два весла. Они всегда оказываются неподъёмно тяжёлыми, когда я сажусь и начинаю грести, хотя в жизни с подобными управляюсь легко.

 

Мой дед подталкивает лодку в сторону соседних участков и молчаливо остаётся позади. Из воды торчат столбы чужих заборов. Боюсь, если вода не прибудет достаточно, я не смогу пройти. Не оборачиваюсь, но знаю, что дед неизменно молод, ещё не седой и крепкий, каким был в моём раннем детстве. Вижу его мельком и всегда удивляюсь, что он гладко выбрит, хотя на природе этого не делает, если не нужно возвращаться в город.

 

За спиной раздаётся глухой выстрел и звук падения.

 

Знаю, что стану следующей, и пытаюсь грести быстрее. Лодка цепляет днищем колючий верх рабицы и почему-то легко переворачивается. Тону, не пытаясь плыть. На дне безопаснее, потому что спину обжигает чей-то цепкий взгляд, ставший ощутимым незадолго до выстрела. Меня окликает мужской голос. Уверена, я узнаю его, невозможно ошибиться...

 

В лёгкие неторопливо вливается мягкая илистая вода. Воздух больше не нужен, как и свет, растворившийся где-то вверху.

 

Воротничок пижамы внезапно сдавливает недышащее горло, когда за него тянет тяжёлая и сильная рука. На поверхности слишком ярко и зрачки переполняются солнцем. Раньше просыпалась, ослеплённо моргая, кашляя и ощущая, что уши залило водой.

 

Теперь — помню, что в последний миг всё же обернулась и успела увидеть его. Высок, пугающе силён и столь же суров.

 

Мы даже знакомы. Или ещё нет?