В поселковом клубе – суета. В десять часов начинается смотр посьетских культурно-просветительных учреждений. Учреждений таких в посёлке аж два, это – клуб, в котором мы сейчас находимся, и ещё один клуб – пограничников. По закуткам сцены разбрелись вокальные и танцевальные коллективы, солисты и баянисты, артисты оригинальных жанров.

Наш Духовой оркестр юных музыкантов Хасанского пограничного отряда – на особом счету. Впереди – районный смотр, и на нас – большие надежды. С восьми часов мы собрались за кулисами. Надо «раздуть» лёгкие, «поставить» губы. Старшина-сверхсрочник Ханси – создатель и руководитель оркестра детей пограничников – уже проверил все инструменты. Подремонтировал кнопку-клавишу на одном из корнетов, подтянул кожаную мембрану на барабане.

Старшина - гениальный самоучка, он самостоятельно освоил основы нотной грамоты, игру на всех инструментах духового оркестра, баян, аккордеон, пианино.

Мы два раза прогнали «набело» наш коронный номер – отрывок из увертюры оперы Верди «Аида». И теперь готовимся к премьере. Доводим до ума, оттачиваем звучание впервые исполняемой песни-гимна Хасанского пограничного отряда. Главная проблема - мы никак не можем сыграть «пиано», вопреки всем стараниям старшины. Изо всех сил надуваем щёки, закатываем глаза, получается слишком громко. Мы заглушаем хор, составленный из молодых солдат срочной службы и жён офицеров.

Листочки нот на наших пюпитрах шевелятся то ли от сквозняков, то ли от ветра, гоняемого по сцене тремя десятками усердных хористов.

В зале рассаживаются первые зрители. Весь зал, непременно, будет забит до отказа, как это было и неделю назад, когда посёлок широко, с поистине русским размахом, отмечал столетие со дня обоснования на полуострове поста охраны военными моряками транспорта «Японец».

Среди разномастного люда компактными группами обосновывались в креслах бойцы в зелёных фуражках, чёрных бескозырках, защитного цвета пилотках.

- А помнишь, как папка отбирал нас в оркестр? – Прошептал мне сосед, тоже корнетист, Вовка Ханси, при этом следуя, очевидно, ходу своих неведомых мне мыслей, хмыкнул в ладонь.

Я помнил. Прошло каких-то полгода с момента создания оркестра. Тогда был объявлен конкурс среди детей пограничников на замещение шестнадцати вакансий – столько инструментов было в музвзводе отряда.

Поскольку комплект духовых инструментов в части только один, мы оказались сегодня свидетелями занимательного, прикольного, как бы сейчас сказали, случая. Наш двенадцатилетний басист допьяна надышался парами вина, оставшимися в инструменте после того, как музвзвод обслуживал какое-то поселковое мероприятие за пределами отряда. Бутылку с вином пронести на территорию части проблематично, практически невозможно, а вот в медном сосуде – ну кто подумает.

Вот и барабанщику показалось, будто что-то булькает в его инструменте. Сняли мембрану, а там к болту, соединяющему неподвижную тарелку с барабаном, проволокой прикручена запечатанная сургучом бутылка водки. Что-то помешало музыкантам забрать или распить её вовремя. Бутылка досталась Ханси.

(Юный барабанщик поплатился за свою излишнюю наблюдательность, однажды он полдня таскал свой «там-там» с кирпичом, привязанным в том же месте).

 

Я проснулся от грома аплодисментов, увенчавших исполнение марша пограничников.