В тот день я проснулась в блаженном настроении.

В окно светило редкое для Петербурга солнце и бликами сверкало в окнах дома напротив. Радужные планы уже формировались в моей голове. Я помолола кофе, засыпала его в турку и поставила на огонь. Привычно включила телевизор. Утренние новости и кофе с сухариками это ли не удовольствие? На экране почему-то возник фрагмент балета «Лебединое озеро» и полилась чудесная музыка. «О, какой сюрприз» подумала я. Неожиданно картинка на экране сменилась на изображение четырёх мужчин с очень напряжёнными лицами, сидящих за столом. Это было утро 19 августа 1991 года. Так называемый ГКЧП. Путч.

 

Я застыла в оцепенении, услышав, что в стране чрезвычайное положение и что-то такое ещё. Мой кофе, конечно, уже убежал на плиту. Нужно было как-то уложить услышанное заявление в голове. Я была далека от политики, но поняла, что это возврат в старую действительность: очереди за всем и вся, всеобщий дефицит, рутина лжи, а во главе эти четыре малосимпатичных человека с потрёпанными лицами комсомольских функционеров. Нет, довольно! Мы тогда надеялись на новые времена, уже увидели какие-то проблески свободы и народовластия. Я лихорадочно стала одеваться. Позвонила мужу на работу, сообщила, где искать меня и конечно, узнала, что я просто сумасшедшая, что, видимо, будет стрельба и надо сидеть дома. Пусть так. Я выбежала на Невский проспект. Тогда мы жили там. Никаких танков, никаких военных с оружием, спешат обычные озабоченные люди. Скорей на Исаакиевскую площадь, к мэрии, пусть даже я буду там одна, я та, кто против. О радость, перед Мариинским дворцом уже собралась большая группа людей. Я огляделась. Со всех сторон с прилегающих улиц на площадь шли и шли жители города, те, кто тоже были против. Площадь заполнялась очень быстро. Скоро нас были тысячи. Никогда больше я не видела одновременно столько прекрасных светлых лиц. Люди вели себя так, словно все давно знакомы. Здесь не было чужих. Я впервые увидела народ, а не просто людей. На ступени дворца постоянно выходили городские депутаты с сообщениями о положении в Москве. Все также ждали приезда из Москвы мэра Собчака А.А. Тогда информацию о происходящем можно было получить только из репортажей радио «Эхо Москвы» и радио «Балтика». Молодёжь стала формировать отряды для охраны радиостанции и ещё чего-то. Никто не знал, как поведут себя армия и милиция, да они и сами не знали. Развитие событий было непредсказуемым, но мы готовы были стоять до конца. Пришло сообщение, что в Москве по улицам уже идут танки. Внезапно на площадь выехали несколько милицейских «воронков» и взяли нас в зловещее полукольцо перед дворцом. Все замерли. Несколько милицейских чинов прошли в мэрию. И вот торжествующее сообщение «Милиция с нами». Ну, всеобщее ликование и объятия. Кто-то обнял меня уж слишком крепко. Оборачиваюсь. Мой любимый муж. Не выдержал, примчался спасать жену, а заодно и демократию.

 

Дождались Собчака, он приехал прямо от военного коменданта города. Героически появился в распахнутом окне первого этажа и прозвучало:«Армия с нами». К тому времени въезды на площадь уже были

забаррикадированы троллейбусами. Народ готовился. Обошлось.

 

Это был тревожный август. Но тёплое солнце заливало город. Даже погода была с нами. Потом был митинг на Дворцовой площади, пришли колонной рабочие Кировского завода и замечательно сказали, что они кировцы-путиловцы не признают никакого ГКЧП. Потом был потрясающий концерт Игоря Талькова на Дворцовой. Он прервал где-то свои гастроли и прилетел в Питер. Его знаменитые хиты и, конечно ”Россия", звучали невероятно.

 

Как известно в Москве всё было жёстко. Там военные ввели в город танки и армию. Были жертвы. Светлая им память. Мы были молоды и полны надежд. Прошло тридцать лет, в стране произошли колоссальные изменения. Мы всё ещё надеемся.