22 июня 1971 года.

Утреннее торжественное построение на линейке и подъём флага под Василь Иваныча баянный Государственный Гимн Советского Союза. Тридцатая годовщина начала Великой Отечественной Войны.

Я — второкурсник техникума «Гостиничного хозяйства», «откомандированный» на лето пионервожатым в пионерский лагерь «Чайка» в Звенигородском районе Московской области.

Мне девятнадцать. Я весел, шутлив и бесшабашен!

Так мне всё нравится: и величественные сосны, изумрудными кронами сверкающие на фоне голубого безоблачного неба у крутого берега Москвы-реки — в тех местах даже и не вполне реки, а просто шустрой речушки, — и многоразовое калорийное питание — благодаря моей «лагерной» подружке-поварихе Ирочке, и мой шебутной пятый отряд прикольных двенадцатилетних девчонок и пацанов, и благосклонное ко мне отношение нашей начальницы лагеря — Татьяны Андреевны Майоровой.

 

После завтрака я со своими сорванцами отправился в близлежащую рощицу на предмет подышать «русским духом». Девчонки от меня не отходили ни на шаг — я уже тогда умудрялся пленять нежную женскую натуру рассказами о немыслимых небылицах, пересказывая со своими «художественными» вкраплениями содержание смотренных мною фильмов — а ребята разошлись, изучая, как истинные следопыты, близлежащие окрестности.

Запудрив девчонкам мозги романтическими повествованиями на лесной лужайке и видя раскрытые рты, я опустил их на грешную землю, показав на часы:

– Пора, девочки, на обед!

 

В окружении дружно-щебечущей девичьей толпы я дошёл до лагеря, а ребята от нас как-то далеко поотстали.

Сижу в палате, жду, когда весь отряд соберётся.

Вдруг врывается старшая пионервожатая с перекошенным и без того некрасивым лицом — Срочно к начальнику лагеря! — и пулей выскочила. Вхожу в кабинет...

 

— Здрасьте, Татьяна Андревна!

— Ты видел, что твои притащили в лагерь?

— Нет, а что такое?

— Бомбу, Володя, бомбу!

 

У меня челюсть отвисла:

— К-как бомбу?

— А вот так. Вон она у двери. Я всем приказала уйти из лагеря, а мы с тобой будем сидеть здесь, пока не приедут сапёры. Ни мне, ни тебе не нужно долгие годы сидеть в тюрьме за гибель хоть одного ребёнка!

 

Я посмотрел на неразорвавшийся снаряд и встал между ним и Татьяной Андреевной.

 

— Сядь, не дури.

 

Когда всё, слава Богу, обошлось, я спросил у моих "обалдуев":

 

— Где вы его откопали и как дотащили эту двухпудовую дуру? И зачем?!

 

Ответ меня поразил:

— Мы увидели, что что-то блестит на поле. Подошли и рассмотрели снаряд с нерусскими буквами. Подумали, ну и принесли его в нашу комнату боевой славы, а то там одни только ржавые осколки выставлены, а мы вот целый снаряд принесли!

— Да как же вы его дотащили?

— А мы попеременно — устанем, бросим, а потом другие тащат.

 

Ту трёхсменную вахту я-таки дотянул до конца, заработав сто семьдесят семь рублей!

Но с тех пор навсегда зарёкся быть пионервожатым!

До конца дней своих!