Чайник:

На мир я брызжу в гневе кипятком,

Мой туз-хозяин был побит десяткой,

Он не один, они теперь вдвоем...

Стакан с аляповатой новой чашкой.

 

Чашка:

Противный чайник всей посуды босс,

Змеей шипит и как верблюд плюется,

Как фараон, как греческий колосс,

Нос задирает перед фрау блюдцем.

 

Чайник:

Нисколько я не рвусь на пьедестал,

Но нужен в каждом обществе приличном,

Я в театральном обществе бывал

И в чайхане, в пельменной и шашлычной.

 

Чашка:

Не буду спорить, но его в буфет,

К изящным чашкам, фрейлинам предместья?

Хозяин и хозяйка скажут "Нет",

Его плевки, как санкции бесчестья.

 

Чайник:

Мои бока — исписанный дневник,

В царапинах и вмятинах паденья,

Мне двадцать лет и я седой старик,

Видавший дни былого наслажденья.

 

Чашка:

Он никого не видит на плите,

У чайника от старости одышка

И ржавчина под носом, в бороде,

Плюс вилкой расцарапанная крышка.

 

Хозяйка:

С ума сойду я с чайником таким,

Да и сервиз фарфоровый не лучше,

Как память, что был Петр и Никодим,

Когда я не была еще замужней.

 

Григорий, Анатолий, Николай,

От каждого остался мусор разный,

Прошедшим дням скажу теперь "Прощай"

И уничтожу признаки мещанства.

 

Прохожий:

Наверное, у дамочки мигрень,

Выбрасывать хорошую посуду,

Летит с балкона, люди как мишень,

Я ноги унесу скорей отсюда.

 

Полицейский крича:

Не стыдно вам устраивать погром,

Как фурия грозить зачем-то битой,

В меня швырнули чайник с кипятком,

Как будто это сладкое мохито.

 

Хозяйка плача:

Проклятый чайник руку мне обжег,

С ним навык потеряла куртуазный,

Мне остается выпить с горя сок,

Чтоб силы поддержать в борьбе ужасной.

 

Полицейский поднимается к даме на 6-й этаж пешком , так как лифт не работает, чтобы во всем разобраться и составить протокол.