Сучья жизнь
…на снегу слоёном, то ли сладком, то ли солёном,
следы и полоски полозьев.
Во дворике больницы маленького города N
всякие бывают следы –
забредают сюда даже лоси,
а как-то побывал и олень…
Среди елей и берёз оголённых
стоит серый храм беды,
а на пороге монстр без синей бороды –
местный хирург Аросьев.
Курит и отбивается от пацана,
который рыдает: «Ну, дядя Витя, помоги, умрёт она…»
«Ты совсем, Пашка, с дуба рухнул? Я себе не палач!»
И потом, собравшись с духом: «Ладно, не плачь,
уволят, едрёна мать, так хоть за слезу ребёнка,
Прав ты, Фёдор Михалыч…
А может, пора мне, устал уж», –
и медсестре: «Катя, расстели большую клеёнку
прямо здесь в приёмном.
Эх, не о том думаю, не о том я…»
…час спустя снова курит хирург Аросьев,
смотрит на обратные следы и полоски полозьев
и думает: «Жаль, слишком я старый,
а то бросил бы всё и пошёл в ветеринары,
всё-таки собаки чаще страдают от людей, чем люди от собак,
и пусть мне, врачу, кто-нибудь скажет, что это не так:
где же видано – пулю доставать из хребта суки,
и не случайность ведь и не беда, – просто люди страдают от скуки…
Нет, это не Пашка рухнул с дуба, жизнь сучья, –
это слетел с катушек мир,
и продолжает лететь, чёрт возьми,
уродливой тучей…»
Но всё-таки есть у мира шанс – есть!
Аросьев видел его только что – здесь:
капли собачьей крови между полос полозьев
на этом слоёном, то ли сладком, то ли солёном снегу –
и следы, и мальчишкины слёзы…
«Ты, Пашка, знай, я тебе всегда помогу,
не стань только толстокожим.
Помогу, даже если уволят –
на все божья воля,
хотя…
чаще всего совсем не божья…»
