Наивно и отчаянно думать о сне как о жизни и о жизни как о сне. И тысячи сказок, прочитанных уже в зрелом возрасте, помножить на выдуманную (выстраданную) любовь и, пережив во сне, опрокинуть всё это в прошлое и вновь пережить эту сумасшедшую фантастическую романическую часть себя – это называлось творчеством. И любовью. И, отбросив заботы о завтра и вчера, снова нырять в этот сказочный, изумрудно-зелёный мир отваров и отрав с запахами снов на раскачивающихся стеблях немыслимых цветов и ядовито-жёлтым злым взглядом из пушистой черноты кошачьей неподвижности ночи. Той, где царила она – она, колдунья со змеино-гибким телом, с бездонными глазами, опрокидывающими его мир и сулящими муку и блаженство. Это называлось страстью. И счастьем. Любить её прошлую. Сходить с ума по ней – прошлой. По ней, которой никогда не было, но которая была реальнее всех, с кем сводила его жизнь. Это казалось безумием. Это называлось творчеством. И было жизнью.