У ребёнка температура. Ясный день — будто волчья ночь.

Тень трясётся... моя. Дежурю. Сон пытается уволочь.

Третьи сутки. Под сорок снова. И молебен не заказать —

храмы заперты на засовы... Рядом небо всё в «образа́х».

 

Детский доктор, ему бы бубен — и без практик точь-в-точь шаман,

говорит, мол, микстур не будет, жди, мамаша, небесных манн,

что рассыплются розеолой, хворь легка — не оставит ран,

ну, а если... — такая доля. Дал дрожащей воды стакан.

От бессилия каменею, что мне каменной бабы стать:

обуздала б вулкан в Помпеях, столбик ртутный — не обуздать.

 

Все без масок, смеются даже. Я окну закрываю рот.

Столько злости во мне — накажет и не выделит небо «квот»,

где же радость к чужому счастью — я спрошу у больной души,

только плоти больной подвластно не позволить мне нагрешить?

 

Знак хороший — звезда сверкнула, будто спичкой — о тёрку крыш.

Жаль, звездой пролетал окурок, и металась зловеще... кыш!

Зыркнул месяц-прищур лукавый, дождь рисует на стёклах сыпь —

розеолой вдруг тень упала... Разве можно вот так шутить?

Не в обиде, и так ущербны мелкий дождь и недолуна,

я ущербней сама, наверно, коль достали они меня.

 

Может стих написать? Неловко, если строки от слёз мокры,

их не высушить на верёвке, лучше где-то внутри сокрыть.

Рассказать свою сказку? Точно! Пусть ворвётся и поскорей,

где пронзительно междустрочье от эмоций счастливых дней.

 

Вспыхнул день, исцеляет солнце, будто «кварцем» — любое зло.

— Розеола цветёт! — смеёмся, просто — сказочно повезло.

 

 

* — Детская розеола — подъём температуры до 39-40 °С, недомогания отсутствуют, на третьи сутки болезнь разряжается сыпью, которая бесследно уходит.