Испокон
Шелестит трава, шелестит листва.
Я надену их кружева.
Я надену небо, как шарф, как шаль,
повяжу индиговую печаль.
Босиком пройдусь по песку ручья.
В ледяной воде отражусь не я,
отразится небо – в его печаль
осыпают ветви живой янтарь.
И желтеют травы... И в рдяный свет
лес обёрнут шелковый, и согрет
каждым вздохом моим
каждый птичий крик;
это я кричу, я – из них.
На моей крови вытканный узор
из дремучих ив и незримых гор.
И трава легла на мою ладонь;
я рекой бегу
испокон - в покой.
ЗЕЛЁНАЯ ПЕСНЬ
Брось мне травы под ноги, брось!
Белый дым и кудрявое небо.
Перекрестье дорог срослось
с одичалым несжатым хлебом,
и разбилось о лёд стекла,
о зелёную песнь бутылки,
что полуночью здесь легла
под скупые от слёз ухмылки.
Пьяный пахарь, листай псалтырь
луговых и чащобных истин:
не найти тебе крепче вин,
чем настой из полынных листьев,
не вплести тебе кружева
в чёрный фельт длиннополой робы.
А блуждать тебе в облаках,
под периной земной утробы.
