Рапсодия для плова в четыре руки
Вивальди г/к/олосится по ушам —
но гарнитура тишиной безвинна.
А таракашки изнутри спешат
поклянчить плова вместо слов былинных,
и — трам-тарам — фальшивят о своём,
десятой тропкой обегая тапок.
Но их не слышит повар — упоён,
колдует вдохновенно вкус и запах.
Не звуки — аромат стучится в сон,
тревожит грёзы ласковой усладой.
На цыпочках, улыбчивой лисой,
в пижамке лёгкой ёжась от прохлады,
ладошки на глаза: — А вот и я! —
Подкралась потихоньку. — Ну, корми же!
— Всё будет… ты пока что кофея'
свари. А там и завтрак станет ближе.
Морковка пляшет джигу на столе,
в лапшу распята тёркою. Готова
замаслиться, янтарным дефиле
кружиться в вальсе с луком. Золотого
впитать и, выпестовывая пир,
принять аплодисменты — шорох риса,
чтоб пар вобрал, подрос, поторопил
объятья витаминов барбариса.
По капельке куркумы и зиры
бросает, шаловливая, без спроса,
смиряя поцелуем грозный рык
домашнего кухмистра-виртуоза.
Под фартуком ладонь. Из-за плеча
ревниво контролирует готовку,
и тянет палец трек переключать
в смартфоне, что отобран очень ловко.
...Томится яство, песенно шкварчит,
что в бытие привычном — радость рая.
Две пары рук, рассвет, огонь в печи,
душистым паром чашки истекают.
Не камни стен — уюта благодать,
а лишь очаг, отстроенный любовно.
Коль есть он — больше нечего желать…
Ах, нет! Хотим ещё тарелку плова!
