Сестра
Пустынны переулки Путеолы,
Где в час полуденный немыслима жара,
Здесь Тиридата чествовать пора
Пришла. Но тягостны престолы!
Постыло ложе. И Нерон открыл глаза
С трудом. Коварно лень сковала чресла.
Мысль вязкая погибла и воскресла.
Безумству жезлом место указав,
Нахмурил брови… Близилась гроза.
Нерон поднялся, вышел на балкон.
И увидал несущую сосуд с вином рабыню:
- Прекрасна на арене смерть отныне!
Тут ноги женские в доспехах мыслит он.
И по плечам размётанные пряди…
- Мы учредим бои свободы ради!
Армянскому царю даря утеху!
Приятно гибель амазонок лицезреть!
И в голосе его звучала медь:
- Желаю знать, как будит запах крови.
Писать указ! И мы назначим дату.
Он засмеялся вдруг, расправив брови.
- Свободу выжившей даруем с Тиридатом!
И вот пять пар отобрано девиц,
Блиставших красотою тел и лиц,
О как прекрасны праздников кануны!
Орлиный взгляд под тенью их ресниц.
Патриции уже заполнили трибуны.
А чернокожие рабы могилы роют
Для тех, кого фортуна невзлюбив,
Вдруг повернётся, дерзкая, спиною,
И дождь исполнит траурный мотив.
Последней паре выступить осталось.
Разгоряченных тел танцует дрожь.
- Добей же, Рыжая! – Она сестры касалась,
Не раня острием. – Чего ты ждёшь?
Живи, сестра! – тут старшая вскричала.
И неожиданно в себя вонзила нож.
