Предчувствие
СЧАСТЬЕ ВЕРЫ
Встречаемся редко.
За церковью, в сквере,
Где круг огибает десятый трамвай.
Мы едем к подруге, Афониной Вере,
Хотя и узнает нас Вера едва.
В руке моей сумка со связкой бананов,
Пельмени в контейнере, теплый пирог.
Но главная радость в подкладке кармана –
Большой чупа-чупс и котёнок-брелок.
У Веры на темени шрам-многолистник,
И грубыми метками петли и швы –
Ей разум отмерил безропотной жизни
И самых любимых оставил в живых.
Встречаемся редко. Когда за делами?
И Вере, пожалуй, давно не до нас.
Мы ходим к тетьСане, подругиной маме,
Пьем чай земляничный и терпкий Syrah.
А Вере сегодня опять двадцать восемь.
И больше не будет уже никогда.
А в паспорте ложь.
Ведь по-прежнему осень.
Верблюжьи колючки.
Жара. Кандагар.
На выцветшем фото в серванте Андрюха,
За сутки до штурма – уверен и крут,
Восторженно смотрит, но в юной старухе
Он вряд ли узнал бы свою медсестру.
– Спасибо, девчонки, – вздыхает тётьСаня,
Стирая слезу от нахлынувших чувств, –
Уж если со мной что, то знаете сами…
А Вера счастливо сосёт чупа-чупс.
ПРЕДЧУВСТВИЕ
Густ август запахом рудбекий
и переспевших синих слив.
Непроданные чебуреки
на пляжах стынут…
Журавли
в предчувствии шального старта,
волнуясь, пробуют разбег,
и драит подранные парты
приезжий маленький узбек.
Луна, как лопнувшая дыня,
роняет капли янтаря,
и демонической богиней
встает прохладная заря…
И руки мёрзнут на рассвете,
и сны сквозь сито, как песок,
и астры первый лепесток
вот-вот сорвет приблудный ветер…
Густ август грустью междометий
и поднебесных голосов…
Тускнеет.
Хочется ответить
контрольным выстрелом.
В висок.
