неуклюжий
Далеко, за лесами, травянистые волны
наползают на песчаные полосы неторной…
*
Умирают поля, превращаясь в кустарник,
растворяется в почве былой ударник,
и совхоз распадается на небылицы –
лица вроде знакомы, но ждёт столица
половину былых едоков картофеля;
Мать-земля не прокормит. Иного профиля
трактора и комбайны городской целины;
даже сумерки реже, и так длинны
что душа устаёт: всё скучала по дому,
а потом удушила свою истому – далеко,
за лесами, за торфяным быльём,
бедный север. Мы все умрём, но пожить бы,
а раз уж в конце умирать, то грубеть:
забывать, уезжать, засыпать…
**
Где-то там же, в болоте, лягушачьи крики и
птичьи стоны – суетливо охотник вкладывает
патроны – перелётная птица клубами пуха
опадает в ряску; глаза – бездонны. Лес пугливо
замолкнет, на миг; звуки горна
лай охотничьих,
да и выстрелы, молодым стволам непривычны.
Лес старается в небо – вспорхнуть по-птичьи,
убежать из болота, от зим, и колючих огней…
Так, привычно, ночь бежит от теней,
от бездонного сонмища силуэтов,
от бездомного мира, где смысла нет, и
где всё тянется к солнцу, но обжигается стужей.
Наверное, потому и медведь неуклюжий,
что является символом нашего края, где всё
дико мёдово.
Всё умирает.
