Сезам
Высотка напротив – железобетонный скелет.
Сигналят ему вездесущие солнце и месяц
в холодные рёбра пока ещё дремлющих лестниц.
Он, будто лоза виноградная, вьется на свет
и пьет облаков остывающий хлопок, мигая
проёмами окон чужим незашторенным дням.
Где чай на столе, в бирюзовой обложке Хайям,
хурма – словно ёлочный шар не снимали до мая
дозреть, до алайского мая. Струящейся юбкой
базар растекается в улочках, только скажи:
«Сезам!». Но гудят по ночам на фарси этажи,
и дом до утра колыбельной опять убаюкан.
