Свет керосиновой лампы
Я враг литературных штампов.
Не поклоняясь фитилю,
Я керосиновую лампу
За свет лирический люблю.
Она, как божество в трёх лицах,
Являет таинство извне -
Нерукотворные страницы,
Принадлежащие не мне.
И я, пылая, верю свято
На восемнадцатом году
В стихотворенье в три карата,
Которое вот-вот найду.
И первые мои проказы,
И самый первый в жизни ямб,
Он бытием своим обязан
Одной из самых старых ламп.
Что у лица мерцала деда,
В ночь правя сумрачный канон,
И как от колокола где-то
От лампы отделялся звон…
И шёл, зарницами нагружен,
На зов иного огонька,
Какой мерцал, как свет жемчужин
За краем слёз на дне зрачка.
Тире меж строк в размер просвирен
Над двоеточием глазниц,
Теснило вширь и дали мира
До фантастических границ.
В границах тех гуляли степи,
Качались лунные мосты,
И звезды постепенно слепли,
От злой куриной слепоты.
Сквозняк гуляющей походкой,
Ходил весь в травах и цветах,
И птицы на коротких нотках
Разбрасывали «Ох» и «Ах».
Кто не был там, тот не поверит
Словам и сердцу моему,
А я вхожу в резные двери,
Толкаюсь в золотую тьму
Неслыханных ассоциаций,
Где как вопрос и дифирамб
Мерцала и касалась пальцев
Одна из самых старых ламп.
Ещё времен Екатерины,
Когда бесхитростная медь,
В кругу зеркал и кринолинов
Могла как девушка краснеть,
Заслышав в горнице лучистой
Слог чистый, будто бы со дна,
В речах Василия Капниста,
Иль самого Карамзина.
